Оба мальчугана были застигнуты врасплох. Максим отвернулся от двери, но не оставляло никаких сомнений, что он сидит верхом на Мило, чтобы было удобнее разрисовывать физиономию своего юного друга фломастером, разумеется, несмываемым. Теперь у Мило появились длинные усы, очки модели семидесятых, густая борода, а главное – полосы, которые смутно напоминали шрамы.
Летиция оглядела комнату, похожую на стройплощадку, подошла к кровати, на которой устроились мальчишки, и полюбовалась новой внешностью сына, что дало Максиму время тоже повернуться к ней и продемонстрировать собственную физиономию, раскрашенную гораздо пестрее, чем у Мило – просто грим Мило был еще не завершен.
– Вы что, с ума сошли? – только и смогла она выговорить.
Оба залились веселым смехом.
– Ты видела, как это красиво, мама! – воскликнул Мило, выпрямляясь и давая матери полюбоваться его макияжем.
– Мило! Максим! Что вы делаете?
– Мы превращаемся в стариков, – не без гордости ответил Максим.
Летиция поняла, что полосы на лице ее сына – вовсе не шрамы, а морщины.
– Ну уж хватит! Максим, сейчас же отдай мне фломастер!
Она двинулась к кровати и чуть не вывихнула лодыжку на разбросанных игрушках, расчищая себе дорогу в этом бедламе. Добравшись до кровати, она сгребла в охапку сначала одного, потом другого и повернула обратно. Потом привела обоих в ванную и, не жалея воды, принялась с мылом оттирать фломастер с их лиц. Впрочем, его следы только чуть побледнели.
– Твоя мама меня убьет! – бормотала она, разглядывая мордаху Максима.
– Тебе не нравится? – спросил Мило, глядя на мать со смесью любопытства и разочарования в глазах.
– Нет, не нравится! – вспылила Летиция. – Мне не нравится, когда вы занимаетесь ерундой, мне не нравится, когда вы устраиваете повсюду кавардак, мне не нравится, когда вы напоминаете двух чертенят! В конце-то концов, Мило! Что это вам взбрело в голову? Ты видел, во что превратилась комната? Если будете продолжать в том же духе, будете наказаны!
– А как наказаны? – поинтересовался Максим.
Летиция на несколько секунд задумалась.
– Потом, когда вы станете взрослыми, у вас будут такие же хулиганистые дети.
– А откуда ты знаешь?
– А я, когда была маленькая, тоже делала много глупостей. И мама говорила мне, что, когда придет день и у меня будет такой же сорванец, вот тогда я пойму. И буду как следует наказана. И вот вам, пожалуйста, у меня появился несносный мальчишка.
– Нет, эта штука не пройдет, – убежденно заявил Мило.
– Вот как? И почему?
– А потому что, если я вырасту такой умный, чтобы не иметь своего сорванца, значит, и ты, получится, не наказана за глупости, которые наделала, когда была маленькая.
Летиция устало взглянула на сына, колеблясь между двумя решениями: ответить ему зло и хлестко или вообще прекратить разговор. Но желание быть злюкой у нее пропало. Сначала она выбрала первое решение и даже несколько секунд соображала, какой бы резкий аргумент привести, чтобы поставить на место этого желторотого. Но потом склонилась ко второму и даже включила мальчишкам мультик, чтобы не усугублять ситуацию.
* * *
– То есть в награду за то, что они перевернули комнату вверх дном, да еще разрисовали себе физиономии, ты разрешила им смотреть телевизор? – удивилась Тифэн, когда пришла за Максимом. – Оригинальный принцип воспитания!
– Что же мне, выдрать их было, что ли? – отбивалась Летиция. – Им ведь всего по пять лет… Это нормально, что они шалят…
– И нормально было бы наказать их за эти шалости, – сухо отрезала Тифэн. – У них здесь своя роль, у нас – своя.
Летиция вздохнула:
– Слушай, но это просто смешно, Тифэн! Что ты хочешь мне сказать? Что я плохо воспитываю сына?
Тифэн замялась, а потом решила все высказать начистоту:
– Мне кажется, что вы не ставите им никаких ограничений. Всякий раз, как я оставляю у вас Максима, мальчишки что-нибудь да натворят. И всякий раз в ответ на их шалости ты разрешаешь им прилипнуть к телевизору.
– Я разрешила им, как ты выражаешься, «прилипнуть к телевизору», потому что через полчаса должна была прийти ты!
– И потом, я не знаю… Мне не пришло бы в голову оставить их одних, без присмотра, в комнате Максима.
– Да что с ними такого случилось?
– А вот что! – парировала Тифэн, указав пальцем на лицо сына.
– Ах, это… Но ведь им не угрожала никакая опасность! Помоешь его хорошенько вечером, и инцидент будет исчерпан.
Тифэн с долгим, тяжелым вздохом опустилась на стул и закурила.
– Прости меня. Просто меня сегодня довели до крайности.
– Что случилось? Кто тебя довел?
– Никто. Все. Работа. Мама. Сильвэн.
– Так… Пожалуй, начни сначала.
– Неохота об этом говорить. Сваришь мне кофейку?
Летиция встала, достала из шкафа две чашки и поставила их в кофеварку, нажав кнопку «эспрессо». Потом приоткрыла окно, чтобы проветрить комнату. Поняв намек, Тифэн покосилась на нее, но сигарету не погасила.
– Что-то ты очень нервничаешь, – заметила Летиция, ставя на стол две чашки кофе.
– Я устала. Надо передохнуть.
– Вы куда-нибудь поедете в этом году?
Тифэн возвела глаза к небу:
– Родители Сильвэна настаивают, чтобы мы приехали к ним в Нормандию.
– Ну и?..
– Ты так говоришь, как будто эта перспектива меня вдохновляет!
– По-моему, Сильвэн не поклонник семейного отдыха…
– Его отец не очень хорошо себя чувствует, и он готов согласиться. Говорит, что этот год может стать последним…
– Ну, если тебя это так тяготит, почему бы ему не поехать к родителям на несколько дней вместе с Максимом? А потом вы втроем отправитесь в настоящий отпуск. И все будут довольны.
Тифэн насмешливо рассмеялась:
– Несчастная! Ты не представляешь себе, что начнется, если я не поеду с ними. Потом еще лет десять об этом будут вспоминать! Сильвэн объявил, что если я не поеду этим летом к его родителям в Нормандию, то он не видит причины, почему он должен ехать к моим на Рождество. А поскольку в прошлом году мы праздновали Рождество с его родителями, то, если я не приеду к маме в этом году, она доведет меня до поноса на нервной почве. Короче, меня загнали в угол.
Тифэн пожала плечами и уставилась в чашку, словно надеялась найти там выход из этого угла.
– Проблема еще в том, – прибавила она, – что Сильвэн не любит свое семейство. Даже когда он был маленьким, там не все шло гладко в отношениях между родителями, его братом и сестрой. С годами семья стала в его глазах средоточием ругани и ссор. Ты не представляешь себе, какая возникает атмосфера, когда они собираются все вместе. Они без конца в чем-то друг друга обвиняют и ругаются по любому поводу. У них нет ни согласия, ни родственной близости, ни симпатии – ничего! Одно сплошное напряжение. Как я это ненавижу!
