Выражение лица Себастьяна ничуть не изменялось, пока он жевал ее изделие. Нина проглотила очередной ком в горле, наконец он кивнул, все еще сохраняя серьезное выражение. Как ей хотелось отвесить ему тумака!
Он наклонил голову, повернулся к ней, его губы изогнулись в неспешной улыбке, которая вскоре осветила все его лицо, словно солнце, выглянувшее из-за облака.
– Это просто… поразительно. – От его ослепительной одобрительной улыбки ее руки покрылись гусиной кожей. – Очень, очень хорошо. Мне понравился баланс между сухой, хрустящей основой и муссом, а еще великолепная сладость карамели. Блестящая идея!
Себастьян посмотрел на прилавок, принялся разглядывать его содержимое. Все в кондитерской, казалось, затаили дыхание.
– Хорошо придумано, – сказал он. – Очень хорошо. Французская кондитерская встречается с английской чайной. – Он рассмеялся, глядя на одно из изделий. – А это случайно не «Джемми доджерсы»?
Нина кивнула, ее напряжение стало понемногу проходить.
– Англо-французский альянс.
Себастьян удивленно покачал головой.
– Вот уж воистину умная идея, и исполнение фантастическое. Немного грубоватое, – он ухмыльнулся ей, – но они берут не совершенством, а тем, что так и просятся в рот.
Нина восприняла это как похвалу.
– Кондитерская выглядит просто удивительно. И все это сделали вы?
Искорка гордости загорелась в ее груди.
– Да, все мы. Билл, Мэдди, Джейн, Питер, Маргерит и Марсель. И да, большую часть работы сделали мы сами. Покрасили здание снаружи, удалили старые панели. Все уже было здесь, требовались только тепло и ласка.
– И вы определенно дали кондитерской и то и другое.
Он начал обход кондитерской, внимательно приглядываясь ко всему. Нина не знала, отправиться ли ей с ним в этот обход, но в конечном счете осталась на месте, избегая вопросительных («ну, что ты об этом думаешь?») взглядов других, пристально смотревших на нее.
Себастьян, умышленно не обращавший на них внимания, наконец закончил осмотр.
– Здесь все стало просто здорово, – громко сказал он, чтобы все его слышали, потом он понизил голос, чтобы его слышала только Нина: – Твоя семья… – Он замолчал на секунду. – Они будут очень гордиться тобой.
Холодок прокрался Нине за ворот, когда она поняла, что его настроение резко изменилось, его последние слова прозвучали сухо, тогда как должны были прозвучать более… И с пугающей неизбежностью Нина поняла: несмотря ни на что, сражение она проиграла.
– Что? – с трудом выдавила она из себя.
– Ты сказала Нику.
Она закрыла глаза, быстро подтверждая услышанное. А что ей еще оставалось?
– Ты рассказала Нику о нас.
Нина подняла плечи в безмолвном вопросе «а что я должна была делать?».
– Он… не очень доволен.
– Это его проблема, – сказала Нина, на которую тут же накатила волна ярости, которая заставила ее свести колени, словно она опасалась, как бы ее не сбило с ног. Несколько секунд она колебалась, будучи не в состоянии понять, на кого она больше зла – на Ника или на Себастьяна.
Он отрицательно покачал головой.
– Нет, не его. И теперь все…
Нина почувствовала, как останавливается ее сердце.
В его голосе слышалась чуть ли не умоляющая интонация, когда он сказал:
– Мне казалось, мы договорились, что не будем ничего говорить, пока он еще в Париже.
– Я была вынуждена сказать, – тихим голосом ответила Нина. Она тогда исходила из предположения, ошибочного, как казалось ей теперь, что Себастьян простит ее.
– Правда?
Себастьян закрыл глаза, и ее чувство вины усилилось на одно деление, когда она увидела обреченное выражение на его лице, сутулость его плеч и покорную линию его губ.
– Ты понимаешь, что Ник в ярости. Если бы дуэли все еще были в моде, то я бы уже отдыхал в гробу.
Нина поморщилась. Разозлить Ника был трудно, но, если он пребывал в ярости, от него можно было ожидать чего угодно.
– Он перед отъездом позвонил мне в Лион. Дал мне понять, я теперь персона нон грата на ферме.
– Это смешно, потому что мама этого не потерпит.
Себастьян печально улыбнулся.
– Да, она не потерпит, но она и не захочет, чтобы между ее детьми был конфликт, верно? Ник говорит, если я еще приеду, то уж он постарается, чтобы его там не было.
– Ты хочешь сказать, что Ник разругался с тобой из-за нас?
Себастьян кивнул.
– Он просто сказал мне, чтобы я не смел ему больше звонить.
– Ах, Себастьян, это ужасно. – Они с Ником были друзья до гробовой доски. – Он вернется.
– Не думаю. Но я был готов к… к тому, чтобы примириться с этим. Я думал, ну что ж, буду с Ниной, мы сможем быть вместе, я могу положиться на нее… но теперь уже не уверен. – Он оглядел кондитерскую. – Все это замечательно, но какая-то моя часть чувствует, что ты… была со мной не совсем честна с этой кондитерской, хотя и знала, что у меня планы на это место. И вот теперь… – он показал на ее друзей, сидящих в зале, и его голос кипел от переполнявших его эмоций, – перед лицом всех твоих новых закадычных друзей я выгляжу плохим парнем, закрывая чудесную кондитерскую.
– Это… это было совсем не так. – Но Нина, осененная вдруг собственным совестливым внутренним голосом, поняла, что по большому счету именно так все и было. Она исходила из предположения, что с Ником не возникнет никаких проблем. Она предавалась снам наяву, убеждая себя, что Себастьян против воли будет очарован тем, чего они добились в кондитерской и покорен ее инновационными пирожными. – Я думала… понимаешь, я не думала, что от этого будет какой-то вред. Ты собирался в корне перестроить здание, так что я поначалу думала, что все наши переделки не будут иметь значения… а потом, ну, потом все пошло…
– Так почему ты мне ничего не сказала об этом?
Нина открыла было рот, но что она могла сказать? У нее была тысяча возможностей сказать ему, что она делает.
– Знаешь, что я думаю? Я думаю, тебя унесло, ты не задумывалась о последствиях, потому что… тебе никогда не приходилось иметь дело с последствиями. У тебя большая любящая семья, они всегда готовы прийти к тебе на спасение, если что-то пойдет не так. Ник и сейчас не порывает с тобой отношения – ты его сестра. Твоя семья всегда придет к тебе на помощь, поможет все уладить. Я не думаю, что ты отдаешь себе отчет в этом, но тебе никогда ни за что не приходилось бороться. Не получилось стать шефом – ну и ладно. Ты вернулась в семью. Ты пошла работать в банк. Из этого ничего не получилось. Ты устроилась в ясли. Потом бросила. И так без конца. Твоя семья всегда рядом, всегда облегчит твою участь. И каждый раз, когда ты пытаешься чего-то добиться или не можешь с чем-то справиться, тебе всегда скажут: «не волнуйся, Нина», «приходи работать в семейный магазин» или «Ты хочешь съездить во Францию? Не переживай. Мы сами будем делать твою работу».
