– Девяносто четыре евро! – сказала Нина оскорбленным шепотом, когда Себастьян наклонился, чтобы разглядеть торт повнимательнее.
– Здесь двенадцать порций, – сказал он.
– Да, но… неужели это кто-то покупает?
– Да. – Он постучал по стеклу. – Во Франции совсем другая культура, не похожая на нашу. Люди покупают кондитерские изделия и дарят их хозяевам, пригласившим их на обед или ланч. У этого заведения в Париже очень хорошая репутация. Шефом здесь работает Филипп Контичини, он большая знаменитость, регулярно появляется на телевидении и известен во всем мире. Если ты придешь в гости с подарком отсюда, хозяева будут очень довольны, это считается хорошим тоном.
Он снова наклонился, чтобы получше разглядеть «Париж – Брест».
– Это удивительно.
Нина обошла кондитерскую по периметру, а когда вернулась, Себастьян все еще изучал торты, проявляя энтузиазм энтомолога, прилипшего к микроскопу. Она улыбнулась про себя, видя довольно напряженное выражение на его лице, терпеливо ждала его, когда он, закончив осмотр всех и каждого торта в центральной витрине, остановил двух работников в белой фирменной одежде и завязал с ними разговор.
Она почувствовала приступ самодовольства, слушая его излияния на пути к следующей кондитерской.
Торты в «Де Гато» и «Дю Пен» были еще более экстравагантно красивыми, чем в предыдущем заведении, и они убедили Нину, что она не станет шефом-кондитером. Она читала про шефа-кондитера Клер Дамон, которая открыла кондитерскую двенадцатью годами ранее, а до этого десять лет проходила подготовку у самых знаменитых французских шефов.
Нина огляделась и поняла, что у нее не хватит терпения или настоятельного желания создать такое совершенство, и… и это ничуть не взволновало ее. Это неожиданное прозрение осенило ее, и она поняла: ей достаточно того, что она делает. Ее все еще удивляло, что люди ежедневно становятся в очередь в «Кондитерскую Си» за «Шоколя карамель супрем» и что к четырем часам дня Марсель продает все ее эклеры с клубникой и шоколадом.
Это глазурное совершенство немного устрашало Нину. Она вспомнила теплую дружескую атмосферу в кондитерской на прошлой неделе, когда все пришли, чтобы обновить фасад. Вот это больше походило на ее стиль. Ей совсем не обязательно притворяться кем-то, кем она никогда не будет.
Но Себастьян был очарован, и Нина улыбалась, как гордая мать, пока он хромал между прилавков.
– Ну, и что ты скажешь? – спросила она, когда он вернулся в кресло-коляску и она повезла его дальше по улице.
– Я думаю, что моя триумфальная трилогия – просто полная фигня, – изрек Себастьян. – Это удивительно. Это наводит меня на мысль, что я теперь слишком мало времени провожу на кухне. – Он оглянулся на нее. – Я, кажется, вижу на твоем лице самодовольное выражение?
– Я бы не смогла это прокомментировать, – сказала Нина, сдерживая улыбку.
– Ты напоминаешь мне твою мать, – сказал он, по-прежнему выкручивая шею, чтобы видеть Нину.
– Нет!
– Я не говорю, что ты похожа на нее внешне, в этом плане ты ничуть на нее не похожа, – поспешил добавить Себастьян. – Я говорю об этой доброй и легкой улыбке, которая ласково говорит «видишь, я все время была права». Это намного лучше, чем выражение лица, кричащее «я же тебе говорила».
Он повернул голову вперед, поднял ногу и постучал по гипсу.
– Не могу дождаться, когда уже они снимут эту хрень. У меня вдруг разом родилась тысяча идей. Я хочу на кухню. – Он снова повернул к ней голову. – Не думаю, что ты бы захотела отдать учению еще несколько часов? Поучиться у мастера в деле.
– Ты хочешь сказать, что при этом перестанешь мне платить, – подначила она Себастьяна.
– Да, как-то так. А ведь другие мне платят. Скажем, ты не вполне удовлетворена и хочешь вернуть свои деньги. – Если и дальше так будет продолжаться, то он себе шею свернет, поворачивая голову, чтобы перекинуться с ней несколькими словами. – Я хочу провести несколько экспериментов. Эта экскурсия дала мне много пищи для размышлений.
Нина застонала, услышав, что он выделил три последних слова.
– Это ужасно.
Он шутливо ей подмигнул и повернул голову в направлении движения.
Ей не хватало этой игривой стороны в характере Себастьяна. Столько времени она видела только его сдержанную, серьезную сторону.
– А почему ты думаешь, что я бы отказалась от звонкой монеты? – в тон ему отшутилась Нина, позволяя себе смотреть на его темные глянцевые волосы и размышляя: какова была бы его реакция, если бы она подчинилась желанию поправить волосы, касающиеся его воротника. Ему давно пора постричься. Но в данный момент это не самая насущная потребность.
Он повернул голову, посмотрел на нее.
– Ты в порядке?
– Да, – поспешила сказать Нина, понимая, что он поймал ее: увидел, как она уставилась в его затылок.
Его лицо смягчилось, и он, понизив голос, сказал:
– Поможешь мне завтра, когда урок закончится и все уйдут?
Она крепче ухватила ручки кресла. Никаких причин для того, чтобы эта спокойная просьба разбудила рой бабочек у нее в животе, не было, но тем не менее они проснулись.
– Завтра? – повторила Нина, чувствуя, что не в силах оторвать от него глаз. Голос ее звучал спокойно, хотя все ее нутро кричало: «Завтра! Нет!»
Черт побери, они составили подробный план того, что нужно сделать на кухне до и после занятий, чтобы она смогла наверстать время, которое потеряет, пока Себастьян будет там находиться. Мэдди и Билл вызвались помогать с шести и до начала занятий, а Питер и Джейн предложили остаться после часа на два.
– Сегодняшняя экскурсия меня по-настоящему вдохновила. – Ей стала тепло от его слов. – Спасибо, Нина. У меня вдруг родилась масса идей. – Себастьян еще раз посмотрел на нее через плечо своим серьезным, внимательным взглядом. – Мне нужна твоя помощь. Ты блестяще подобрала комбинации пищевых добавок для этих эклеров.
– Лесть открывает все двери, – сказала она, стараясь не поддаться на его слова.
– Нет, я вполне серьезно, Нина, у тебя настоящий талант. – Не появилось ли в его глазах дополнительное тепло или это она выдает желаемое за действительное? Она уже много раз ходила по этой дорожке прежде.
– Ты даже заставила меня переосмыслить последнее занятие на следующей неделе.
Нина чуть не споткнулась от неожиданности, столько искренности было в его голосе, и еще она услышала… неужели восхищение?
– А что ты скажешь, если бы мы надумали состряпать что-нибудь этакое, из ряда вон, каждый бы внес в него свою лепту, исходя из полученных на уроках знаний, технологий, которым они научились?
Поначалу Нина думала, что этот вопрос риторический, но нет, он смотрел на нее, ждал ответа, словно тот и в самом деле имел значение. Нина не смогла сдержаться и улыбнулась ему.
