Она оставила на месте оранжевое платье, вытащила простую хлопчатобумажную блузочку, брюки капри цвета морской волны и ее любимые красные балетки. Вот она – такая, какая есть, и не имеет смысла выдавать себя за кого-то другого. Он видит ее насквозь, и в конечном счете она только выставит себя еще большей идиоткой.
С этого момента она должна начать выздоровление от болезни под названием Себастьян Финлей.
* * *
Несмотря на все ее мантры и обещания себе, тело Нины, казалось, не желает ее слушаться. Она не смогла успокоить бешеное биение сердца когда увидела Себастьяна, ждущего ее в вестибюле. Он надел голубую рубашку и темно-серые брюки, которые до неприличия плотно сидели на его гипсе. Она подавила улыбку при виде его нетвердых ног, одна из которых была намного шире другой. Он предпринял усилия, чтобы одеться получше и выглядеть элегантно, и, судя по выражению лица девушки-портье, к которой Нина уже давно пылала любовью, оно того стоило. Девица кидала на Себастьяна томные взгляды со своего места в дальней части вестибюля. Нина не могла не признать: выглядел он обольстительно.
– Нина, ты выглядишь… здорово. – Он обвел глазами ее аккуратные брюки, белоснежную рубашку, а на его губах все время играла удивленная улыбка, словно он скрывал какую-то тайну.
– Что? – спросила она, исполнившись подозрений.
– Ничего, – ответил он. – Идем?
Нина прищурилась, глядя на него, а он ответил ей простодушным взглядом. Но его явно что-то рассмешило.
– Оделся ты хорошо, но вот, – она кивком показала на его ногу, – ты сможешь это потом снять?
– Ты предлагаешь мне помощь? – спросил он, и удивленная улыбка вернулась на его губы.
– Нет! – пискнула она и опустила голову. Почему он себя так ведет? У них никакое не свидание, а он тут такой улыбчивый и таинственный.
Слава богу, что она не поддалась на искушение и не вырядилась как идиотка. Обед в его номере не спасал от неловкости, которую она наверняка почувствовала бы в оранжевом платье, хотя и выглядела в нем хорошо.
К ее удивлению, лифт без остановки миновал третий этаж. Нина недоуменно посмотрела на Себастьяна. В это время лампочки продолжали мигать. Так они проехали четвертый, пятый, шестой и, наконец, остановились на седьмом.
Его лицо светилось сдержанной улыбкой, которая, несмотря на все его усилия, казалось, могла в любую секунду растянуть его рот до ушей.
– После тебя, – сказал Себастьян, когда двери лифта открылись. Они вышли в небольшой белый коридор, явно имевший служебное назначение. Но он кивнул в направлении двери в шести-семи шагах правее от них.
Дверь вела на плоскую крышу, огороженную невысокой балюстрадой. Нина посмотрела на Себастьяна.
– Подходить к краю ближе, чем на пять футов, запрещается. Я обещал Алексу. Это будет нарушением всех правил здравоохранения и безопасности. Сюда. – Он показал направление одним из костылей. Нина повернула налево и обошла кирпичное сооружение, накрывавшее лестничный колодец.
– Ой! – Она остановилась как вкопанная. – Ой, – повторила Нина, когда ей открылся вид на Париж и сказочные огоньки, горящие вокруг небольшого оазиса на крыше. На полу лежало одеяло с яркими, как драгоценности, подушками, а перед ними стоял диван, обитый голубым бархатом, у обоих концов дивана расположились столики с высокими вазами темно-серых ирисов. Вокруг одеяла выстроились стеклянные сосуды с чайными свечами, мерцавшими в сумерках раннего вечера.
– Ой, – в третий раз сказала она, утратив способность сочинить цельное предложение. Ее мозг был слишком занят, пытался осознать, что происходит. А ей происходящее уже напоминало плавание навстречу приливу.
– Я подумал, это будет проще, чем тащиться в ресторан, – сказал Себастьян с неуверенной улыбкой. – Я хотел устроить что-нибудь особенное… чтобы отблагодарить тебя.
На мгновение огонек надежды пробился сквозь все ее добрые намерения.
– Считай, что тебе удалось меня отблагодарить, – сказала она обыденным тоном. Все мысли в ее голове сражались друг с другом, словно мозг пытался совершить невозможные расчеты и отвергнуть ответы, потому что она понятия не имела, верны они или нет. – Это прекрасно. И совершенно неожиданно. Поднять сюда этот диван, наверно, было непросто.
Она перевела взгляд с дивана на костыли.
– Откровенно говоря, не могу принять благодарность в свой адрес за это конкретное дело – тут помогли Алекс и его команда… Но идея была моя.
– Очень мило. Спасибо.
– Садись.
Они добрались до дивана, Себастьян посмотрел на часы, а Нина устроилась на краешке, она не хотела расслабляться из опасения, что ее охранная сигнализация придет в негодность и ее мозг сделает неверные выводы. От горизонта захватывало дух, и она, оценив общий трепещущий вид золотых огоньков и теней, стала разглядывать отдельные элементы – темную дорожку Сены, текущей под мостами в золотистом сиянии уличных фонарей, изящную Эйфелеву башню на фоне темного неба и изящные прямые линии широких бульваров, радиусами уходящие от центра города.
– Хочешь выпить что-нибудь?
– Да, пожалуйста. – Нина оглядела с надеждой пространство вокруг, но нигде не увидела никаких признаком ведерка с шампанским – о которой криком кричала вся обстановка, – или бокалов, или бутылок с каким-либо содержимым. Это успокоило ее. Она все правильно поняла. Ни о какой любви речи здесь не шло.
Себастьян протянул ей меню.
– Заказ сделаем эсэмэской. Я не знал, чего ты захочешь. – Нехарактерная для него неуверенная улыбка, которой он одарил ее, опять сбила ее с толку. – У Алекса есть официант, которого он прикрепил к нам.
– Удобно.
– Удивительно, что можно получить, когда ты дружишь с начальством… и знаешь про него много гадостей.
– Это явно что-то мужское, мне он представляется очень милым.
Лицо Себастьяна посерьезнело.
– Он хороший парень. И очень милый. На самом деле никаких гадостей про него я не знаю. Он просто хороший человек. И отличный друг. И если уж по-честному, он, вероятно, лучше меня, но меня это больше не волнует.
Себастьян нахмурился. Казалось, он пытается донести что-то до нее, но она понятия не имела, на что он намекает.
– Он… он хочет пригласить тебя еще раз.
– Я знаю, – сказала Нина, испытывая чувство вины, но еще и надежду. Ее сердце затрепетало в унисон с нервами, но она заставила себя задать вопрос. – И это проблема?
– Да, – сказал Себастьян.
Цифры в ее голове неожиданно начали складываться, и ей показалось, что если она сделает шаг вперед, то окажется на более твердой почве.
– Ты говоришь, как Ник. – Ее рот перекосило от удивления и раздражения. То же покровительственное и озабоченное отношение.
– Ник. О черт. Ник.
