– Я тебе могу помогать, – сказала Мэдди. – У меня почти все лекции не начинаются раньше десяти.
– И я могу помочь, – сказала Маргерит. – Я всегда рано встаю.
– Мы могли бы построить маленькую производственную линию, – сказала Мэдди.
– И мы можем помочь, – сказала Джейн.
– Наше королевское величество, – сказал Питер с покорной миной, которую, впрочем, тут же испортил озорным подмигиванием жене.
– Да, но… – Нина нахмурилась. – Это невозможно. Да и мне здесь осталось всего… – На ее лице появилось паническое выражение – куда ушло время? – Мне здесь осталось всего полторы недели. После занятий на этой неделе остается всего одно. И я отправляюсь домой. Но… у меня много идей, которые я хотела бы опробовать.
Она стала им рассказывать о вариантах традиционных рецептов.
– Ну, тогда вот это оно и есть, – сказала Мэдди. – Шикарные «Джемми доджерсы». Записывай меня.
– И топленые сливки, и эклеры с клубникой – звучит божественно, – сказала Маргерит.
– Но я не могу просить делать всю эту работу забесплатно, – сказала Нина, чувствуя себя абсолютно на чужой территории.
– Это все ерундистика, милочка, – твердо сказала Маргерит, по-королевски наклонив голову в знак того, что никаких таких глупостей она не допустит.
– Но вы понимаете, что Себастьян вскоре снимет свой гипс, и тогда…
– Значит, у нас есть остаток этой недели, чтобы вернуть это заведение к жизни. Если Себастьян увидит это, то он сможет увидеть и потенциал кондитерской, а если увидит, то передумает.
Нина колебалась. Правильно ли будет поддакивать им? А что, если ей и в самом деле засучить рукава и поработать над новыми идеями? Если кондитерская будет полным-полна ее пирожных, это может произвести впечатление на Себастьяна.
– Что ж. – Нет, ей не стоит увлекаться этой идеей, но, когда она повернулась, на нее смотрели горящие надеждой и энтузиазмом глаза Мэдди. – Дело в том… – Сказать им? Билл сплел пальцы на животе. – Подрядчики Себастьяна уехали работать в какое-то другое место, так что ремонт здесь на некоторое время откладывается.
– Значит, кондитерская сможет поработать подольше, а тогда, если вы докажете, что она приносит доход, он может и передумать, – сказала Маргерит.
Что говорить: чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась, что идея неплоха. Уж лучше пусть здесь отбою не будет от покупателей и кондитерская приносит доход, чем будет стоять впустую.
– Ну, так что – работаем? – спросила Мэдди.
– Хорошо, – сказала Нина, – но никаких гарантий я дать не могу.
– Я уверена, вы его переубедите, – сказала Джейн, беря Питера под руку и тепло улыбаясь Нине.
– Джейн. Джейн. Джейн. Ты плохая женщина. – Питер укоризненно покачал головой, одновременно подмигивая Биллу. – Подговариваешь Нину пустить в ход ее женское обаяние.
– Почему бы и нет? – спросила она, глядя на него озорными глазами. – С тобой же это получилось.
Все рассмеялись.
– Ну, воинство. На обед. Умираю с голоду. Нина, вы идете? Мы все решили перекусить на скорую руку в ресторанчике за углом.
– Я бы с удовольствием… – И она бы действительно с удовольствием, но, несмотря на всю притягательность их счастливого братства, объединенного общей работой, обед с Себастьяном был куда как искусительнее. Она должна была понять, что происходит.
– Давай, Нина, присоединяйся, – сказала Мэдди, возглавляя хор протестующих голосов.
– О’кей, я зайду с вами выпить чего-нибудь.
Это поможет ей успокоиться, уговаривала себя Нина, хотя ее нервы сильно пошаливали при мысли об обеде с Себастьяном.
Глава двадцать седьмая
Хотя ни о каком свидании речь не шла, это не помешало Нине запутаться в собственных трусиках, снимая их на ходу.
Она достала шелковое оранжевое платье из гардероба, где оно занимало одну треть пространства, которое Нина отвела для себя. Она смотрела на одежду Себастьяна, испытывая при этом знакомое чувство посягательства на тайны чужой жизни. Ее не покидало ощущение, что он может в любую минуту войти сюда. Рука сама по себе вытянулась, чтобы прикоснуться к рукаву одной из рубашек. Она не должна здесь находиться. С ужасным ощущением неловкости она поняла, что в чем-то похожа на свою одежду, даже по прошествии стольких лет все еще пытается найти для себя место в его жизни.
Она была идиоткой. Полной идиоткой. В далеком прошлом остались те времена, когда она еще надеялась, что в один прекрасный день он заметит, что она изменилась, что она уже больше не ошалевшая от любви девочка-подросток.
Нина тряхнула вешалку и принялась разглядывать оранжевое платье, которое упаковала в последнюю минуту. Оно прекрасно подходило для случая «обед-не-свидание», а надевала она его всего раз на свадьбу кузины, которая взяла на себя роль той самой шикарной и богемной части семьи. Нина поморщилась, вспомнив тот день: в этом изящном и дорогом платье она чувствовала себя комфортно, вот только в груди оно было тесновато, немного царапало спину и ограничивало ее в движениях, когда она садилась.
Нина чувствовала легкость и свежесть после душа. Она взяла выпрямитель для волос и расположилась напротив зеркала, собираясь начать сражение с волосами, имевшими некоторую склонность к волнистости. Поначалу, после того как ее уговорили задержаться и выпить с ними рюмочку, она влетела в квартиру, имея намерение выпрямить их до идеального лощеного каре, которое было у нее на голове на выходе из парикмахерской, но которого ей никак не удавалось добиться без выпрямления. Решительно скривив рот, она положила выпрямитель. Жизнь была слишком коротка, чтобы заниматься этими глупостями, и если главная цель этой поездки состояла в том, чтобы показать Себастьяну новую, взрослую Нину, то она со страшным звоном провалила эту задачу. На кухне она неизменно шныряла повсюду, как сумасшедшая, а красное лоснящееся лицо едва ли ее украшало. Вряд ли явление перед ним глянцевой и идеальной на один вечер сотрет в его памяти те годы, что он видел ее в самых разных видах. Настроение у нее резко упало, и она, поразмыслив, пришла к выводу, что он практически всегда видел ее в невыгодном положении. И хотя на сей раз у нее была возможность вырядиться, накраситься, привести волосы в идеально-глянцевое состояние и показать ему, что у Нины-балерины есть и серьезная сторона, умудренная жизнью. Она положила выпрямители, оттолкнула от себя косметичку. Какой смысл попытаться предъявить ему то, чего не существует в природе? Когда она была девчонкой, ей отчаянно хотелось произвести на него впечатление. Отчасти поэтому она и записалась на поварские курсы… и чем это закончилось? Предмет насмешек в ее семейке: падение в обморок при виде куска сырого мяса.
Нина уверенно тряхнула головой, провела несколько раз щеткой по волосам и одними губами проговорила себе в зеркало: «Это не свидание. Запомни. Это похоже на свидание, но это не свидание».
