И это было уже похоже на того Себастьяна, которого она знала. Он вернулся на твердую почву. Она забеспокоилась, когда увидела его таким уязвимым. Иметь дело с непреклонным, грубоватым, самоуверенным Себастьяном было гораздо проще. Попытаться проникнуться к нему неприязнью было гораздо проще. Ведь он, в конце концов, понятия не имел, какие чувства она испытывает.
– Ты не обязан это делать, – твердо сказала она. Эмоциям здесь не было места. – Ты ведь помнишь, я у тебя на жалованье.
– Приезжай в отель к семи, Нина.
Дрожь пробежала по ее телу, когда она услышала его непререкаемый тон.
– О’кей. – Ее голос прозвучал, как жалкий писк. Она поймала его мимолетную ироническую улыбку и подумала, ну почему она хотя бы раз не может сохранить хладнокровие, когда он рядом.
Глава двадцать шестая
– Нина, мы здесь, – окликнула ее Джейн, когда она вошла в зал кондитерской, где все они сидели за столиком с высокими бокалами лимонного сока.
– Всем привет. Вы закончили?
– Да, – ответила Мэдди с улыбкой во все лицо. – Мы проделали блестящую работу.
– Это можно сказать и по количеству краски на твоем лице, – сказала Нина.
– Все в порядке, серые веснушки на месте, – сказал Питер, сидевший справа от нее.
Джейн пихнула его локтем и рассмеялась.
– С каких это пор ты стал разбираться в моде?
– Во мне есть скрытые глубины, – ответил он ей, подмигнув, потом снова обратился к Нине: – И вы хорошо поработали – задержали Себастьяна. Наверно, потрепал вам нервы, но при этом вы чувствовали себя, как герои фильма «Миссия невыполнима». В какой-то момент Билл включил музыку оттуда у себя на телефоне.
– Я рада, что вы получили небольшой заряд эмоций. Я чувствовала… – Нина чувствовала себя теперь ужасно виноватой – она не имела права продолжать работу, не получив его разрешения. – Был один опасный момент. Он хотел пройти в зал. – Сердце ее екнуло при воспоминании о том, как она сидела на ступеньке вместе с Себастьяном. Она разозлилась на себя. Как она позволила себе снова влюбиться в него. Что с ней такое? И почему она просто не могла ему рассказать о кондитерской?
– И что ты сделала? – спросила Мэдди. – Я бы его поцеловала.
Нина зарделась, а Мэдди добавила:
– Но ты его не поцеловала.
– Ну, конечно, нет. – Нина почувствовала, как тепло побежало по ее телу при одной только мысли о несостоявшемся поцелуе, об этом у нее еще не было времени поразмыслить после мимолетного прикосновения его губ к ее.
– Жаль. Он такой аппетитный.
– И для тебя слишком умный, – сказал Билл с некоторой избыточной прямотой, как показалось Нине, хотя Мэдди вроде бы не особо возражает, потому что она просто похлопала Билла по руке.
– Совсем не мой тип, но смотреть мне нравится. Я изучаю историю живописи, а это все о красоте и о том, как на нее смотреть. Кстати… – Она гордо выпрямилась. – Я. За. Кон. Чи. Ла. Восстановление стенной росписи. И мне осталось только протереть несколько облачков на стенах.
Все повернулись к росписи, изображающей море, русалок с солнечными улыбками и таких красочных рыб, что легко было представить, как все они бросятся врассыпную, если сделать резкое движение.
– Господи, красота просто неземная, – сказала Джейн.
– Как замечательно увидеть эту роспись снова, – сказала Маргерит. – Я уже забыла, какая она удивительная. Смотрю на нее, и столько воспоминаний пробуждается, – добавила она, подняв задумчивый взгляд к алебастровой розетке в потолке.
Нина чувствовала себя так, словно на нее несется поезд и нет ни малейшего шанса его остановить.
– Слушайте, это просто прекрасно, какие вы все молодцы.
– Детка, ты ведь ничего еще не видела. Идем, я тебе покажу, что мы сделали.
Все закивали и одновременно поднялись, окружили ее и двинулись к двери.
– Ну, что скажете? – спросил Билл, выйдя на улицу.
– Боже мой! Это просто поразительно. Это похоже… – Она позволила улыбке на ее лице договорить незаконченную фразу. Они проделали фантастическую работу, и фасад кондитерской в его нынешней элегантной серой ливрее преобразился. Кондитерская превратилась в заведение, достойное второго взгляда, в место, через порог которого хочется переступить. Усталая, побитая жизнью старушка исчезла, на ее месте появилась куда как более элегантная, знающая себе цену женщина. А еще Нине очень понравилось, что новая покраска не стала безвкусной, самонадеянной заменой старой, а была уважительным, приятным для глаза обновлением, не кричавшим во всю глотку «смотрите на меня».
Окна сверкали в предвечерних лучах солнца, а в них можно было увидеть стеклянный прилавок в центре. Какая трансформация. Потом она рассмеялась, увидев за стеклом прилавка небольшой набор недавно изготовленных Себастьяном макарон.
– Спасибо вам всем от души. Билл, вы должны передать мою огромную благодарность вашей команде. Я… – Неожиданные слезы заполнили ее глаза. – Я даже поверить не могу произошедшим переменам, а я ничуточки не помогла. И теперь чувствую себя неловко.
– Не переживай, детка.
– Мы получили такое удовольствие, да, Питер? Правда, дорогой?
– Что? – Он сделал вид, что вернулся из какой-то страны за тысячу миль от Франции. – Да, дорогая, – с поддевкой сказал он.
– Нет, правда, Нина, мы столько смеялись… – Голос Джейн смолк.
– Некоторые из нас думали… – сказал Билл, глядя на Питера.
Питер кивнул – его явно назначили спикером.
– Дело вот в чем, Нина, нам очень понравилось то, что мы тут сделали. Это такая радость увидеть изменения, в особенности открывшуюся картину на стенах, и мы все как-то прикипели к этому месту, было бы здорово увидеть, как к кондитерской возвращается прежняя слава. Увидеть, какой она должна быть на самом деле. Мы бы хотели еще завтра поработать. Внутри.
– Мы говорили о поле, – сказала Маргерит. – Тут и нужно-то всего снять старую уплотнительную ленту, хорошенько все промыть, а потом приклеить новую. Если все будем работать, уложимся в один день, а потом кондитерскую сами и закроем.
– А мы с Питером нашли лестницу, завтра повесим люстру, – добавил Билл.
– Стоп! Стоп! – Нина подняла обе руки, сдерживая волну энтузиазма. – Это не моя кондитерская. Она принадлежит Себастьяну. И не забывайте: он собирается ее закрыть и перестроить. «Хотя конкретных планов у него пока нет», – добавила она про себя.
– Да, но если он увидит потенциал кондитерской, то, может, и передумает, – сказала Мэдди. – Людям нравятся твои англо-французские пирожные.
– Да, но мне нужно делать их ежедневно и гораздо больше.
Впрочем, если бы она собралась, то ничего невозможного в этом не было.
