Она вышла следом за Биллом в зал, остальные тащились следом.
– И что теперь? – прошипела она.
– Не волнуйся, детка. Ты его займи разговорами на кухне, а мы там закончим.
– А если он захочет выйти в зал?
Она бросила взгляд через плечо, в этот момент из кухни появились Мэдди и Маргерит.
– Марсель может тут постоять на страже, – сказала Маргерит. – А если Себастьян дойдет сюда, Марсель сможет его остановить.
– Да. – Она прикусила губу. – Но тогда он увидит стены. Увидит, что мы сняли панели. О, вы не думаете, что кто-то ему сообщил?
Глаза Мэдди раскрылись шире.
– Он бы тогда сказал что-нибудь, я думаю. Разве нет?
– Это не имеет значения, – твердо сказала Маргерит. – То, что было скрыто панелями, заслуживает находиться на виду.
– Не волнуйся, детка. Мы все передвинем, тогда из окна ничего не будет видно, он ничего и не заметит, – сказал Билл.
Нина подумала, что Билл выдает желаемое за действительное. Бумага, наклеенная на окна, выдавала их с головой.
– Я могу остаться здесь с Марселем и занять Себастьяна разговором, если нужно, – сказала Маргерит, похлопав Нину по руке.
– Вы ведь понимаете, он все равно узнает рано или поздно, – сказал всегда практичный Питер.
Джейн толкнула его локтем.
– Я знаю, но… если курсы закончатся, то нас здесь уже не будет, а работы начнутся, и он, может, ничего и не заметит.
Нина пожала плечами. Мэдди фыркнула. Джейн поднесла руку ко рту, чтобы скрыть улыбку, а Питер закатил глаза.
– Я говорю глупости, да?
– Да, детка, – сказал Билл, похлопав ее по спине. – И он еще может быть благодарен, тут уже стало куда красивее.
– Может быть, – сказала Нина тихим голосом
– Не волнуйся, он, может быть, и из кухни-то не выйдет. Ведь так пока ни разу и не выходил.
– Но в последнее время он все ловчее управлялся с костылями.
– Откровенно говоря, он вполне может последовать за вами прямо сейчас.
– Вы правы. Я, пожалуй, вернусь. А как только выпровожу его, приду вам помогать.
* * *
– И что ты тут делаешь? – Нина старалась говорить спокойным, беспечным голосом, чтобы не выдать себя. В голове же у нее был только один вопрос: «Какого черта ты приперся сюда именно сегодня?»
– Устал от собственного общества… и потом ты заставила меня вчера задуматься, когда сказала, что мои макароны дрянь.
Она насмешливо подняла бровь, частота ее сердцебиений стала возвращаться к норме.
– Я понял, что, наверно, немного закоснел. Я даже еще не прорабатывал меню для бистро и вот решил спланировать что-нибудь для десертов.
– Я, кажется, вышла из собственного тела и вошла в астрал. Неужели ты признаешь, что я была права?
Себастьян рассмеялся.
– Ты что, боишься дать мне палец, потому что думаешь, что я откушу всю руку?
– Ну да. А что, нужно дать?
Он рассмеялся.
– Ну, когда ты рядом, у меня нет ни малейшего шанса превратиться в зазнайку.
– Ммм. Я в этом не уверена.
– Ты простишь меня когда-нибудь за то, что я был таким брюзгливым, когда ты только приехала?
– Вопрос пока остается открытым, – с ухмылкой сказала Нина. – В течение следующих двух недель тебе рекомендуется вести себя надлежащим образом.
– Неужели у нас так мало времени осталось? – Себастьян покачал головой. – И чем ты собираешься заниматься, когда вернешься?
Нина заскрежетала зубами и состроила гримасу.
– Я понятия не имею.
– Если ты серьезно настроена стать кондитерским шефом, то вполне могла бы набираться опыта.
– Могла бы.
Она отвернулась, потом подалась вперед и подвинула один из эклеров на середину тарелки.
– Или ты не настроена так уж серьезно.
– Тебе помочь? – спросила Нина, посмотрев на его ногу. – Тебе, вероятно, нужно как можно больше времени держать ее приподнятой.
Себастьян недовольно посмотрел на нее, но потом устало согласился и сел на табурет.
– Я уже от этого гипса просто схожу с ума. Так что да, помощь мне не помешает. А еще меня поразила начинка твоего эклера. Что тебя навело на эту мысль? Это просто вдохновение подсказало?
Он поставил локоть на стол, наклонился, взял еще один эклер и откусил немного.
– Я думала использовать самые популярные сочетания для десертов типа шоколада в клубничном муссе, и я… – Нина смиренно посмотрела на него. – Хочешь знать правду?
Себастьян кивнул, неожиданное тепло улыбки преобразило его лицо, а его темные глаза уставились на нее.
Она почувствовала, как екнуло сердце, взрыв ощущений в ее груди привел в действие тревожные звоночки. Нина почти забыла тот напряженный взгляд, которым он смотрел на нее в прошлом, но теперь он опять смотрел на нее так, и, каким бы нелепым это ей ни казалось, его взгляд сегодня действовал на нее даже сильнее. Как было бы хорошо сейчас наклониться к нему, заглянуть в глаза и поцеловать… «прекрати, прекрати, прекрати, Нина». Да что с ней такое? Она уже это проходила, знает, чем это закончилось.
Уже можно было чему-то научиться за столько-то времени. Она приехала сюда с единственной целью – в первый раз за все время в Париже она призналась в этом самой себе – доказать, что она полностью излечилась от болезни по имени Себастьян. Доказать ему, что она стала другой.
– Если уж совсем откровенно… – Нина пыталась прогнать эти мысли, но сделать это было нелегко, когда он улыбался ей. Улыбался, как прежде, такой всепоглощающей улыбкой, что ей казалось, будто никого, кроме нее, в комнате нет. – Мои макароны обернулись полной катастрофой. Я хотела поэкспериментировать со вкусовыми добавками и наполнителями. У меня было столько прекрасных идей, а я и первого препятствия не преодолела. Как ты сказал, у меня никогда не возникало необходимости доводить начатое до конца.
– А может быть, у тебя не было хорошего учителя, – сказал Себастьян, все еще улыбаясь ей этой своей улыбкой, черт его побери.
– Ты так думаешь?
– Скажи мне, что с ними было не так?
– А что с ними было так? Хотя количество пищевого красителя было подобрано точно, они получились не красные, а красно-коричневые.
– Так, – кивнул он. – Ты использовала жидкий краситель?
Она кивнула.
– То количество, которое тебе требуется для получения сочного цвета, может разрушить текстуру смеси.
– Они не поднялись и были такими липкими, что мы… я не могла отделить их от бумаги. Мэдди пришла мне помогать, – поспешила закончить она. Недосказанность начала накапливаться, и ей вдруг стало нехорошо оттого, что она не честна с ним.
