Роджер ушел, когда в ресторане появилась большая компания и обосновалась за большим круглым столом в дальнем конце зала.
– Прошу прощения, – сказал Себастьян, беря свой бокал и раскручивая темное, сочное вино по стенкам. Роджер настоял, чтобы они выпили именно этот сорт за счет заведения. – Мы склонны увлекаться немного, когда остаемся вдвоем.
– Если при этом я буду пить такое вино, – сказала Нина, втягивая носом аромат напитка, – то я ничуть не возражаю.
Себастьян задумался, поставил бокал.
– Вот что мне всегда в тебе нравилось, Нина. Ты всегда была очень терпеливой и понимающей. Иногда даже слишком. Твои братья этим пользовались, а меня всегда это злило.
И вот еще одно из тех воспоминаний вернулось к ней. Себастьян был ее героем. Это он подвозил ее домой, когда Ник забывал. Это он выговаривал ее брату, когда тот засиживался за игровой приставкой и заставлял ее ждать по пятьдесят минут, прежде чем отвезти к друзьям. А в конечном счете сам Себастьян подвозил ее к друзьям, пока Ник не наиграется с игровой приставкой. Они жили в глуши, и это было проблематично, если у тебя нет водительских прав. Теперь настал идеальный момент, чтобы сделать признание, но…
– Катрин всегда злилась, если я ее не замечал в течение… – он посмотрел на часы, – ух ты, извини, целых двадцать минут.
Нина напряглась при упоминании об этой француженке. «Всегда злилась? Это прошедшее время? Или это просто оговорка?»
– Меня ты никогда не игнорировал, тебя просто что-то отвлекало. И уж чтобы быть честной… – Нина замолчала на мгновение. – Это было приятно. Ты всегда с такой страстью относился к еде. Ты меня вдохновлял. Я была лишена этого некоторое время.
Себастьян пожал плечами, как ей показалось, чуточку насторожившись.
– И сколько же у тебя ресторанов?
Он с горьким смешком покачал головой.
– Пока ни одного, у меня есть несколько инвесторов. Да чего скрывать, в два моих новых парижских ресторана вложились Роджер и Алекс, и оба эти ресторана должны открыться в следующем месяце, а еще месяц спустя – бистро, когда после закрытия кондитерской я привлеку подрядчиков. Еще четыре ресторана есть в Англии, там британские инвесторы – в Оксфорде, Стрэтфорде, Таусестере и Олни. Все они приносят неплохой доход, поэтому-то я и решил расширить сеть.
– Потому что тебе мало хлопот с теми, что уже есть?
Себастьян поморщился.
– Не без этого.
– Так что же у тебя за стимул?
Нина сама удивилась тому, что у нее хватило духу задать этот вопрос. Но она была заинтригована. Он, казалось, никогда не останавливался на достигнутом. Даже Ник удивился переезду Себастьяна в Париж.
Себастьян снова посмотрел меню, его губы вытянулись в прямую линию.
– Я думаю, мой стимул – создать бизнес. Работать шефом недостаточно. Нужно стремиться к большему.
– Но ты разве не хотел стать шефом?
– Конечно, хотел, но… Мой отец был банкиром в городе. Быть шефом – это роскошь, но этого недостаточно. Нужно иметь свой ресторан. Деловая сторона не менее важная.
Их разговор прервал официант. Он принес десертное меню и поинтересовался, не хотят ли они кофе.
* * *
– Спасибо тебе, Нина, – тихо сказал Себастьян. Он обратил внимание, что в конце вечера, когда официант уже унес чашки из-под кофе, Нина сидела и растирала ноющие мышцы. – Я тебе очень благодарен за это кресло, очень заботливо. Это так здорово вырваться из отеля на свободу. И я никак не ожидал, что ты уделишь мне целый день.
– Да ерунда, и… хватит об этом, но смотреть Париж на пару с кем-то гораздо интереснее.
– Ага, значит, тебе уже надоело твое одиночество.
– Ничуть. Дело не в том, что я хочу быть одна. Я хочу быть независимой, не слышать, как кто-то беспокоится обо мне или лезет со своими мнениями каждый пять минут. Но даже об этом просить означает просить слишком о многом.
Нина взяла свой телефон и показала ему последние сообщения в «Ватсапе».
– Опа. – Себастьян сдержал улыбку. – Я когда-то завидовал твоей семье. Все заботятся друг о друге, но это… я могу себе представить, что это иногда перебор. Черт, это все за сегодня? – Он пролистал чат. – С ума сойти.
Это были послания от всех членов семьи.
– Да. И если я на каждое не отзовусь в течение часа, то они начинают заваливать меня еще и эсэмэсками.
– Ну, я думаю, это говорит о том, что они переживают за тебя.
– Да, говорит, но… – Нина вздохнула. – Но у меня такое чувство, что мне от этого никуда не деться.
– Ты могла не отвечать.
– Уже пробовала.
– Я знаю.
Она стрельнула в него глазами, и он объяснил:
– В прошлый вторник. Я начал получать от них взволнованные эсэмэски.
– О, да ну их в ж… в задницу.
– Нина Хадли, уж не хотела ли ты произнести бранное слово?
– Да, черт подери, хотела. Откровенно говоря, ты такой же, как мои братья. Они считают меня абсолютно беспомощным человеком, за которым нужен ежеминутный присмотр.
– Я мог бы им объяснить.
– Да, мог, и тогда получается, что за мной присматривает еще кто-то.
– Я только пытаюсь помочь. Тогда сделай это сама.
Нина вздохнула.
– Не могу. Не хочу никого обидеть.
– Ну, это же не может длиться бесконечно. В какой-то момент, если уж тебя это так беспокоит, придется что-то с этим делать.
– Спасибо, Эйнштейн. А чем, по-твоему, был мой приезд сюда?
Себастьян ухмыльнулся.
– Я думал, ты примчалась спасать меня. Не смогла воспротивиться моему обаянию.
Она вся напряглась и сжала кулаки. Вот оно. Шанс все расставить по своим местам и наконец-то оставить навсегда в прошлом тот случай десятилетней давности.
– Себастьян, в восемнадцать лет я вообразила, что безумно в тебя влюблена, потому что ты обходился со мною лучше моих братцев. Теперь уже я понимаю, что это было помешательство. Мне не хочется тебе об этом говорить, но ты определенно не мой тип. Я прошу у тебя прощения за тот поцелуй. Это был глупый, безрассудный поступок, за которым ничего не стояло. Подростковые гормоны немного взяли верх, и мне теперь неловко вспоминать об этом, к тому же я и тебя поставила в неловкое положение. Так что извини, но я не… ну, ты понимаешь… и, как только ты уехал, я влюбилась в другого парня. Так ведут себя все девчонки в таком возрасте. – Она выдавила из себя уничижительный смешок. – Скорее всего, тебе это показалось такой глупостью. Ты, наверно, потом много смеялся, вспоминая этот случай. Как бы там ни было, с тех пор много воды утекло. Довольно уместное замечание после нашего путешествия на речном трамвайчике, тебе не кажется?
