– Да, но они, вероятно, стоят того? Да и мы с вами ведь не каждый день сюда захаживаем.
Алекс положил меню на стол и рассмеялся, глядя на нее.
– Так приятно приглашать девушку, которая любит вкусно поесть и не стесняется сказать об этом. Несколько месяцев назад я встречался с одной девушкой, а когда приглашал ее на обед, она настаивала на том, чтобы, перед тем как делать заказ, узнавать у официанта калорийность каждого из блюд.
– Ну, в этом смысле можете не беспокоиться, я абсолютная обжора. Но, правда, как тут выбрать? Я хочу все.
Тут были творения Клер Хайтцлер
[53] – «Черный цветок» и черносмородиново-голубичный чизкейк, звучало это божественно, была и классика «Ладюре» – «Фисташковая монахиня», «Сент-Оноре», «Сахарное удовольствие» и ванильное слоеное пирожное, а уж последнее просто не могло не быть чем-то исключительным.
– Вы сходите и посмотрите. – Алекс показал на мраморную витрину справа от нее, на которой, как она поняла, были выставлены все божественные изделия, названные в меню.
К несчастью, ей ничуть не помогло разглядывание всего этого вблизи.
– Я хочу попробовать все, – посетовала она Алексу, который стоял рядом с ней.
Каждое из них было настоящим маленьким произведением искусства.
– И сколько, по-вашему, вы могли бы их съесть, прежде чем вам станет нехорошо? – спросил он, наклонив голову, словно задавал этот вопрос всерьез.
Нина покачала головой, хихикнула, легонько пихнула его кулаком в ребра.
– Вы точно как мой брат Тоби. Он у меня вечно что-нибудь такое спрашивает.
Когда к ним подошел официант, чтобы принять заказ, Алекс ответил быстро, и она с удивлением услышала, что он заказывает самое большое из выставленных пирожных. А она все еще не приняла решения.
– А что бы вы порекомендовали?
– Всё. – Профессиональное выражение на лице официанта превратилось в мимолетную улыбку. – Они все хороши.
– Ваш ответ не облегчает моего положения, – сказала Нина, глядя на него с недовольной улыбкой, потом еще раз взглянула в меню и теперь остановилась на пункте, который еще раньше вызвал ее недоумение. Что здесь, в таком меню, делает обычный чизкейк?
Сделав выбор, она откинулась на спинку стула и расслабилась.
– Ну и как вам Париж? – спросил Алекс.
– Он… Он мне нравится, хотя… – Нина огляделась и, понизив голос, добавила: – Только никому не говорите. Я его почти не видела. – Теперь, когда эклеры так хорошо продавались, она почти все время проводила на кухне.
– Себастьян настоящий эксплуататор, да? Хотите, я его поставлю на место?
– Нет, его я почти не вижу и не слышу. Я просто… знаете, всегда легче откладывать на потом, чем самой делать дело. Но я познакомилась с несколькими слушателями его курсов и собираюсь сходить в пару музеев и всякие другие места с Мэдди.
– Так нужно было мне сказать заранее, я бы… – Он изобразил огорчение на лице.
– Нет, вы бы ничего. Вы не похожи на человека, который ходит по музеям и галереям.
– Верно, я предпочитаю прогулки. Заниматься делом. По Парижу хорошо гулять. Он довольно компактный город. За короткое время можно много увидеть.
Их разговор был прерван вернувшимся официантом, который с немного официозным видом торжественно переставил содержимое своего подноса на стол с такой точностью, будто его жизнь зависела от того, поставит ли он серебряный чайник и кружку с молоком ровно в центр стола или нет. Выглядело все это абсолютно великолепно, в особенности заказ Алекса с его матовой шоколадной глазурью и логотипом «Ладюре», симметрично выписанным по верху золотом и кремом, но, когда официант почтительно поставил перед ней небольшой изящный чизкейк, она сразу же поняла, что сделала лучший выбор.
Нина прикоснулась пальцами к золотистому ободку фарфоровой тарелки. Тарелка была довольно мила, в тон чашке и блюдцу, с пастельно-розовыми каемочками. Нина не могла не думать, что фарфор дома – она улыбнулась: ведь она неосознанно назвала кондитерскую своим домом.
Алекс напротив нее взял вилку и держал ее в воздухе, словно в ожидании команды «Старт». Она не видела в нем никакого почтительного восторга, он явно хотел поскорее приступить, но хорошие манеры требовали, чтобы он дождался ее.
– Так вы собираетесь есть? Или будете только смотреть? – спросил Алекс спустя несколько секунд.
Нина наклонила голову.
– Он слишком хорош, чтобы его есть.
Она, пряча улыбку, сделала глоток выбранного ею тонко приправленного жасмином и апельсином чая.
Алекс со страдающим видом положил вилку.
Нина рассмеялась.
– Попались!
– Это подло.
– Извините, не могла противиться. Я младшая из четверых, я научилась использовать малейшее преимущество, чтобы досадить моим братцам.
Она положила в рот кусочек, и из ее груди вырвался восторженный стон. Этот чизкейк с его сливочным сыром, выдавленным из кондитерского мешка на восхитительно сдобную маслянистую пудинговую основу, и секретным карманом, наполненным черной смородиной и голубикой, являл собой вкуснейшую комбинацию вкусов и был торжеством кулинарии.
– Хотите попробовать кусочек моего? – спросил Алекс.
Она с жадностью посмотрела на шоколадное изделие в его тарелке, и ее хорошие манеры тут же испарились – она умирала от желания попробовать.
– Вы уверены? – спросила Нина, но он уже протягивал вилку с нанизанным на нее кусочком пирожного.
– О боже, как вкусно.
Она облизнула губы, наслаждаясь вкусом шоколадного ганаша, изысканной ореховой основы на фундучном безе и идеально взбитым кремом шантильи. Вкусовые добавки и безупречная форма добили ее. Как, черт побери, они это делают?
– Хотите попробовать мой? – спросила она, окидывая грустным взглядом крохотный чизкейк.
Он рассмеялся.
– Думаю, я не возьму на себя такую смелость. К тому же мое пирожное тоже очень неплохое, я мог бы съесть еще три.
Он быстро вылизал свою тарелку, а теперь мрачно смотрел на ее чистое дно.
– И я тоже. Ну, не три, а еще одно я бы попробовала. Вы думаете, это не будет называться чрезмерной алчностью?
– Нет, – сказал Алекс, ухмыльнувшись. – Скорее, абсолютной нормальностью.
– Здесь так чудесно, что мне «Кондитерская Си» кажется немного заброшенной.
– Это та, что купил Себастьян?
– Да. Были когда-то и у нее счастливые времена, но теперь прошли.
– Знаете, Себастьян, вообще-то не хотел ее покупать. Если бы он мог от нее избавиться, он бы так и сделал.
