На секунду на его лице появилось загнанное выражение, и она поняла, что попала в болевую точку. После визита к Маргерит она прошерстила весь Интернет в поисках кондитерских. Макароны были большой новостью в Париже.
Язык его тела сказал ей все, что ей требовалось знать, хотя, если говорить откровенно, Нина знала его достаточно давно, чтобы догадаться: он прекрасно понимает, что срезает углы.
– Я преподаю им основы. Чтобы научиться этому, нужны годы. Никто никогда не становился специалистом за шесть недель.
– Да, но ты не предпринимаешь никаких усилий, чтобы блеснуть знаниями или хотя бы показать им, чего они могут добиться, ведь так?
Себастьян упрямо смотрел на нее.
– Так или нет? – Нина внутренне воспряла, когда почувствовала свою правоту, и теперь пыталась воспользоваться своим преимуществом. – Ты не просил меня купить специальных красителей и вкусовых добавок.
– В этом нет нужды. Я учу их, как готовить макароны. Чего еще тебе надо?
– Я хочу, чтобы ты прикладывал к этому больше усилий. Они хорошие люди. Ты вроде как меняешь их жизни. Простые макароны со сливочным кремом, приправленным ванилью, это не так уж и волнительно.
– Если бы они искали волнение, то отправились бы на каяках по Амазонке или в Мачу-Пикчу, – возразил Себастьян.
– Или ты бы мог показать им, как использовать малиновое пюре, чтобы приготовить макароны насыщенного розового цвета. Или крем, приправленный юдзу
[51]. Возможностей не счесть.
– Они здесь не для этого.
Нина удивленно посмотрела на него пронзительным взглядом. Она это знала, но знал ли он? Каждому в группе чего-то не хватало.
– Так почему же они здесь? – спросила она.
– Научиться основам кондитерского дела.
Он видел только то, что на поверхности, и не хотел понимать, что все они искали способа так или иначе найти себя.
– Но ты мог бы вдохновить их, вдохновить на то, чтобы они достигли большего.
– Ты считаешь, что Питер и Джейн хотят здесь заслужить почетную медаль за пирожные? Или Билл хочет стать шефом кондитерской?
– Господи боже, когда же ты стал непримиримым кулинарным снобом, взирающим сверху вниз на людей, которые хотят учиться, но пока не имели такой возможности?
– Я никакой не кулинарный сноб. Просто я перфекционист. Я хочу обучать людей.
– Так почему же ты не хочешь обучить этих людей? Передать им то, что знаешь, показать все, что у тебя есть?
Себастьян пристально посмотрел на нее.
– Когда это ты успела пропитаться таким энтузиазмом ко всему этому?
– Ничем я не пропиталась, но вот ты точно был… чем-то гораздо бо́льшим.
– Бо́льшим? – переспросил он, недоуменно наморщив лоб.
– Это ты был энтузиастом. С такой страстью к готовке и ингредиентам. Экспериментам. Я не знаю, это мне кажется немного…
Она подняла плечи, пытаясь тщательно подбирать слова.
– Я обучаю людей основам. Даю им строительные блоки. Прежде чем научиться бегать, нужно научиться ходить.
Себастьян, несмотря на эти слова, казалось, на мгновение потерялся в своих мыслях. Помнит ли он, как один раз рассказывал ей о своих надеждах и мечтах попасть в верхушку шефов. О том, как он хочет научить людей любить хорошую пищу, ингредиенты местного происхождения и поощрять их любовь к новому. Мгновение спустя их взгляды встретились, на его лице застыло задумчивое выражение, он словно собирался сказать что-то, но в это время в кухню стали входить остальные, и на лице Себастьяна появилась дружеская улыбка, а Нина поспешила в конец кухни.
* * *
Нина еще после первого урока узнала, что мыть посуду во время занятий гораздо более эффективно. И поэтому к тому времени, когда в половине четвертого все стали прощаться, она уже почти закончила с посудой. Хотя на ней и были удобные туфли, ноги у нее все же ныли, а уж что чувствовал Себастьян, так это вообще одному богу известно. Да, она взяла на себя большую часть того, что требовало каких-то телодвижений, но ему все же приходилось вставать и садиться, наблюдать и давать советы.
– Отлично, Нина, – сказал Себастьян, прихромав к своему табурету. – Вот и еще один урок пережили.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ужасно хреново. Нога болит, устал и умираю с голода. Вот в чем проблема – весь день вокруг тебя еда, а ты ни к чему и не прикоснулся.
– Ты ничего не ел?
– Нет. Если бы я попробовал одно пирожное, то мне пришлось бы пробовать у всех пятерых. Я бы не хотел, чтобы меня обвинили в фаворитизме. И потом я подумал, что демонстрационные ты захочешь забрать с собой.
– Что? Все? Ты хочешь, чтобы я вернулась домой, раскормленная как свинья?
Себастьян посмотрел на нее оценивающим взглядом, нахмурился, словно видел ее фигуру в первый раз.
– Да ты просто худышка. Я думаю, несколько фунтов тебе не помешают.
Нина внутренне вздохнула, почувствовав некоторый упадок духа. Не то чтобы она ждала от Себастьяна комплиментов, но такое безличное наблюдение немножко уязвляло.
– Извини. – Теперь Себастьян показался ей искренним. – Я вовсе не хотел сказать, что ты выглядишь… плохо или что-то в этом роде.
Нина пожала плечами и принялась собирать оставшиеся миски и складывать их в кладовку. Довольно кивнув, она в последний раз оглядела кухню, словно других забот у нее не было.
– Я хотел сказать, – Себастьян откашлялся, он сейчас выглядел немного неловко, – ты здорово поработала сегодня. Даже если бы я был на двух ногах, я бы без тебя не смог вести эти занятия. Я забыл, какой ты можешь быть суперорганизованной и дотошной.
– Нет проблем, – сказала Нина, вешая последние мокрые кухонные полотенца на радиатор и пытаясь делать вид, что занята.
– Я серьезно, Нина. Ты всегда умела работать.
Она пожала плечами.
– Ты, наверно, тоже проголодалась. Работала сегодня без передышки.
Когда у всех начался ланч, она продолжала работать – нужно было вымыть кучу посуды и подготовиться к тому, что группе предстояло сделать после ланча. И это принесло свои плоды, вторая часть занятий прошла очень ровно. Даже мистер Перфекционист, Себастьян Финлей, не смог найти ни одной ошибки.
– И не пожимай опять плечами. – Себастьян с трудом поднялся на ноги. – Ты хорошо поработала, и я пытаюсь поблагодарить тебя за это.
Она стрельнула в него глазами. Он, казалось, говорит искренне.
– Я уже сказал, что умираю с голода, и, откровенно говоря, мне это отельное меню уже поперек горла. Я объелся этими элитными бургерами и трижды прожаренным картофелем фри. А от курицы в шафране или клубных сэндвичей меня тошнит. Знаешь что? – Он помолчал с жалобной, чуть ли не виноватой улыбкой на лице. – Я бы хотел поесть в «Макдоналдсе».
