– Они все милые люди, не могу представить, чтобы кто-то из них высказал какие-то претензии.
Слова Нины заставили его нахмуриться. Она развернулась и покинула холодную кухню.
Она пошла по коридору в зал, и ее тут же окутали царящая там теплая атмосфера, звуки активного разговора.
Все общались, как старые друзья, большинство разговоров шло вокруг радикальных изменений, произведенных Марселем в обстановке.
– Так стало гораздо лучше, – с энтузиазмом сказала Мэдди.
– Да, – не допускающим возражений тоном и без какой-либо ложной скромности проговорил Марсель. – А станет еще лучше, когда я переставлю и кофемашину.
– Круто, – сказал Билл.
– Exactement
[49]. – Марсель посмотрел на Питера и Билла прямодушным взглядом, при этом улыбка витала вокруг его рта.
– Так вы хотите, чтобы мы помогли, – сказал Питер.
Марсель кивнул.
– Да, во время ланча, если получится. Или в конце дня.
– А что вас заставило устроить тут перестановку? – спросила Мэдди.
Марсель кинул взгляд в сторону Нины, но она едва заметно покачала головой. Она не хотела, чтобы это дошло до Себастьяна. То, чего он не знает, не может ему повредить, к тому же это всего на пару недель.
А она гордилась тем, что, когда Марсель выставил ее эклеры на прилавке, они быстро разошлись.
Остро ощущая тиканье часов и переменчивость настроения Себастьяна, Нина решила позвать всех на кухню.
Все заняли свои места за столами и уставились на Себастьяна, который сидел во главе с раскрытым ноутбуком и блокнотом.
– Всем доброе утро. Рад вас всех видеть снова. На этой неделе мы будем учиться готовить французскую классику. – Он замолк на несколько мгновений, словно в ожидании барабанной дроби. – Макароны. Эти пирожные стали классикой благодаря знаменитому кондитеру Ладюре в середине девятнадцатого века. Вы можете их увидеть повсюду – пирамиды из этих пирожных, выставленные в витринах лучших кондитерских в Париже. Готовить их довольно легко…
– Это вам легко так говорить, – вмешалась Мэдди с улыбкой на губах.
– …пока вы следуете золотым правилам кондитеров, правилам, которые представляют собой одну из точных наук.
Себастьян продолжал свою речь, ни на миг не запнувшись, но при этом ответил Мэдди широкой, игривой улыбкой. Нина почувствовал, как на мгновение замерло ее сердце. Перед ней был тот Себастьян, которого она помнила. И за этим последовал болезненный укол сожаления. Она давно не видела его таким открытым, с таким легким выражением на лице. Теперь улыбки, которые доставались ей, были жалкими, натянутыми, словно нарочито скупыми, чтобы она не истолковала их неправильно.
Нина поняла, что это приносит ей боль. Такое деликатное отношение друг к другу. Да когда он уже поймет, что все между ними закончилось почти десять лет назад? Она уже не та девчонка. Не совершила ли она ужасную ошибку, приехав сюда? Может быть, она была не до конца честна с собой? В эту же секунду она знала ответ: нет, не была. Она хотела оправдаться перед Себастьяном, показать ему, что никаких романтических чувств к нему не испытывает и они могут быть друзьями. А теперь она сомневалась даже в этом.
– А когда имеешь дело с наукой, тут вам на помощь придет какое-нибудь устройство. – Себастьян взял в руку один из новых сахарных термометров. – Кто-нибудь знает, что это такое?
– Я не уверен, что хочу это знать, приятель, – проговорил Билл, изобразив гримасу на лице.
Все рассмеялись, включая Себастьяна.
– Ну если вы не продемонстрируете мне сегодня вершин мастерства, то сможете узнать! А если серьезно, это цифровой термометр, а он для сегодняшнего рецепта крайне важен. Для изготовления макарон нужно посредством кипячения получить сахарный сироп. Температура должна достигнуть ровно ста четырнадцати градусов.
И опять Нина задумалась: кто же это обнаружил? Неужели целая лаборатория ученых трудилась до седьмого пота, чтобы открыть алхимические тайны сахара? Она представила, как они готовят тысячи макарон, проверяют и замеряют температуру. Сколько тысяч научных испытаний потребовалось провести, или они просто положились на…
– Нина!
Она поняла, что все смотрят на нее.
– Прошу прощения. Задумалась.
Себастьян неодобрительно скривил губы. Да что у него за проблема! Она почувствовала, как ее собственные ногти впиваются ей в ладони. Еще никто никогда не доводил ее до такой степени злости.
– Будь добра, взвесь белки. А пока Нина занимается этим, вы сами можете взвесить ваши другие ингредиенты. И что касается этого рецепта, то здесь измерения должны быть очень точными, а потому мы взвешиваем всё.
Когда все закончили со взвешиванием, он пригласил всех посмотреть, как Нина сбивает белки.
– Их нужно хорошо сбить, чтобы можно было их превратить в меренги нужной формы, пока они не застыли. Если переборщить со сбиванием, то белки начнут разрушаться. Определить, когда больше не нужно сбивать, можно, наклонив миску, – если белок наклоняется вместе с миской, значит, он готов. Пока Нина занимается этим, я поставлю на огонь воду с сахаром.
Нина работала миксером, пока Себастьян не остановил ее жестом и не попросил показать всем, как должен выглядеть сбитый белок. Он попросил ее приподнять вилкой из миски немного сбитой массы, на которой при правильном сбивании должны образовываться «птичьи клювики».
Себастьян дал ей термометр.
– Здесь нужно быть очень осторожным. Смотрите, не капните сиропом на руку – ожог будет очень болезненный. Что касается следующего шага, то если у вас нет электрического миксера типа «Кенвуд» или «КитченЭйд», то вам придется поработать руками. Вы должны продолжать сбивать белок, когда вливаете в него сахарный сироп, лейте его на стенку миски, а не на насадку.
Нина уменьшила скорость вращения миксера и, вливая горячий сироп, старалась держать руку ровно, не шевелить ею.
– Теперь вы видите, что масса начинает становиться немного глянцевой и чуть более жесткой.
– Ух ты, у вас все так легко получается, – сказала Джейн.
– Легко – это если знаешь, что делаешь, – сказал Себастьян, одаривая Джейн новой ослепительно-легкой улыбкой, от которой ее глаза восторженно широко распахнулись. – А теперь ваша очередь.
– Ммм, вот этого-то я и боялась, – сказала она со смехом. – Питер, ты можешь быть старшим по смешиванию.
– Трусишка, – пошутил он.
Их шутливое настроение, казалось, передалось всем. Билл и Мэдди тут же начали подкалывать друг друга, а Маргерит объединилась с Джейн и Питером. Все они, казалось, неплохо справляются с заданием. Неприкаянными оставались только Нина и Себастьян, который по-прежнему вел себя с ней сугубо формально, что было смешно, потому что они знали друг друга в сто раз дольше, чем любого другого из присутствующих здесь.
