– Ого! Вот это была бы яичница.
Девушки улыбнулись друг другу, и незнакомка покачала головой, а ее темные кудряшки запрыгали.
– А это вместе с мукой, сахарным песком и пудрой составило бы прекрасный рецепт для катастрофы.
– Торт минутка, – добавила масла в огонь девушка, в ее глазах заплясали веселые искорки. – А кто же не любит торты?
– Для меня бы это означало мгновенное увольнение. Спасибо, ты спасла меня от банкротства.
– Нет проблем. Меня, кстати, Мэдди зовут.
– Нина.
– Тебе еще далеко идти?
Нина отрицательно покачала головой.
– Вон туда. – Она показала на кондитерскую по другую сторону улицы.
– А я как раз собиралась туда зайти. Хорошая кондитерская?
– Если откровенно, то не очень. Только никому не говори, что я тебе это сказала.
– Давай я тебе помогу. Понесу цветы, а яйца оставлю тебе. Так ты тут работаешь?
– Типа того.
Пока они шли бок о бок, Нина рассказала Мэдди свою историю и не забыла упомянуть про курсы.
– У, здорово. А я вот точно никакой не кондитер. Я больше люблю что-нибудь наваристое, тушеное и детский пудинг.
– Тебе нужно подучиться на курсах, – сказала Нина, таща за собой тележку и размышляя о том, сколько времени у нее уйдет на разгрузку всего этого добра.
– Какая блестящая мысль.
– Нет-нет, это я просто так. – Она должна перестать говорить про курсы. Это было неосторожное, непродуманное замечание. Нина зазывает новых кандидатов быстрее, чем люди съедают горячий обед. Себастьян не обрадуется. – Курсы начинаются завтра, так что, вероятно, уже…
– Идеально, у меня завтра нет лекций. И знаешь что? Моя мамочка так удивится – ты представить себе не можешь. Я смогу ей дважды в год готовить пирог ко дню рождения.
Нина вскинула брови, услышав такое интересное заявление.
Мэдди рассмеялась.
– Мы празднуем дни рождения два раза в год. У меня в семье все любят торты. Хотя обычно мы их покупаем в «Теско». Однажды я попробовала было испечь яблочный пирог. Сейчас тебе произнесу все слова, которые он заслужил, будучи подан на стол: подгоревший, безнадежно бесформенный и безвкусный. Пришлось его отправить на помойку.
Когда Нина поднимала с помощью Мэдди тележку по ступенькам крыльца в кондитерскую, та уже размышляла вслух, какой торт она сделает, когда вернется домой.
– Не знаю, может быть, сейчас уже поздно записываться на курсы, – сказала Нина.
– Ничего страшного, не переживай, – сказала Мэдди.
Нина вздохнула с облегчением. Один бог знает, что бы сказал Себастьян, если бы узнал о еще одном слушателе, в особенности если бы узнал, что этого слушателя привела она.
– Я приду завтра утром, а если места не будет, то и ладно.
Глава девятая
– Мы уходим через пять минут. Ты готова? – спросил Себастьян. Он сидел, сутулясь над своим ноутбуком, и едва оторвал взгляд от экрана, когда Нина вкатила продолжающую оказывать сопротивление тележку, у которой определенно были свои представления о том, как нужно жить. Вид его вызывал ощущение крайнего неудобства: он сидел на краю стула, боком к столу, на котором стоял ноутбук.
– Вообще-то, – сказала Нина, деловито выгружая яйца и радуясь тому, что он поглощен работой, – мне нужно… ммм, наверно, оборудовать еще одно рабочее место на тот случай, если появится кто-то еще.
За этим последовало мучительное молчание, и несколько секунд она даже думала, что, может быть, ее предложение прошло. Ну уж нет. Он поднял голову над своим ноутбуком, подозрительно сморщив лоб.
– Ты не могла бы уточнить?
– Ну, понимаешь…
– Нет.
Нина рискнула посмотреть в его сторону, поймать его сверлящий взгляд. Чувствуя смущение, она потерла икру подъемом другой ноги, изо всех сил стараясь не выглядеть изворотливой.
– Нина, да бога ради!
Нина поморщилась.
– Я же это не специально. Я… понимаешь, сказала об этом одной англичанке, с которой познакомилась, и она по-настоящему заинтересовалась и…
– И ты не подумала о том, чтобы сказать ей, что курс уже под завязку или что-нибудь в этом роде? – прорычал Себастьян с таким чувством, что Нина даже не нашла слов для ответа. Ей казалось, что эта проблема не стоит выеденного яйца.
– К черту, – сказал он, как отрезал, и схватил костыли. – С меня достаточно. Вызови такси. Я буду на улице.
Как только он вышел, Нина усиленно заморгала. Нет-нет, плакать она не собиралась. Себастьян не стоил ее слез, он был свиньей, но плакать из-за него она не собирается. Нина его ненавидела. И как только она когда-то думала, что влюблена в него, в такую наглую, грубую, раздраженную, злобную, грубую, нетерпимую свинью?
* * *
На обратном пути в отель они ехали в такси в гробовой тишине, Себастьян снова сидел сзади. Нина все сорок пять минут пути смотрела в окно, мысленно собирая свои вещички. Ей это было не нужно. Она поможет Себастьяну подняться в номер, а оттуда – на всех парах побежит в его квартиру, соберет вещи и унесет отсюда ноги к чертовой матери. Пусть найдет себе другого помощника.
Такси резко остановилось в этом ужасном потоке машин, и Нина своим телом чуть не вырвала ремень безопасности из его креплений, поэтому теперь у нее болело плечо. То, что трафик в Париже сплошной кошмар, было признано официально. Время, проведенное ими в машине, казалось, длилось вечность, и оно сделало молчание между ней и Себастьяном еще больше невыносимым. Не улучшал атмосферу и тот факт, что у водителя явно были наклонности камикадзе: он не упускал ни малейшей возможности продвинуться хоть на фут вперед и вклиниться между другими машинами, а потом резко ударить по тормозам и остановиться в паре дюймов от бампера впереди. Нина вздохнула с облегчением, когда таксист нажал на тормоза у дверей отеля, для чего маневром, предпринятым в последнюю секунду, пересек три разделительные полосы, отделявшие его от тротуара.
Себастьян вручил ему пятьдесят евро и мучительно медленно выбрался из машины под взглядом ожидающей его Нины с костылями в руках. Водитель протараторил что-то по-французски, когда Себастьян принялся прыгать к двери отеля.
– Ты не хочешь взять сдачу? – спросила Нина, поняв, что водитель говорит о том, что у него не хватает сдачи.
– Не хочу, – прорычал Себастьян, даже не повернувшись.
Она пожала плечами, взяла сумку с ноутбуком Себастьяна и последовала за ним, прожигая его спину испепеляющим взглядом и бормоча проклятия себе под нос. В мыслях Нина уже была далеко отсюда. Вот ведь грубиян, даже не подождал ее. Себастьян был уже на полпути к лифту.
Он уронил костыль, нащупывая кнопку, и злобно выругался. Нина тихо вздохнула, пораженная тем, что, оказывается, в машине он еще не достиг порога своей раздражительности.
