Камни преткновения заставляют зрителя остановиться и сосредоточиться на чтении надписи, заставят зрителя взглянуть на входные двери, через которые проходили эти люди, на ступеньки, по которым они поднимались с продуктами и малышами, на улицы, по которым они гуляли, на повседневную жизнь реальных людей, а не абстракции непонятных миллионов. Каждый из них представляет собой личное надгробие, которое дает мгновенную связь с отдельным человеком. Наклонившись, чтобы прочитать имена на камнях преткновения, мы и отдаем этим жестом дань уважения их памяти.
Найджел Данкли медленно повернул возле здания рейхсканцелярии в Митте в Берлине и подъехал на своем старом «Вольво» к стоянке на Вильгельмштрассе. Это была асфальтированная площадка у основания нескольких бетонных офисных и жилых домов, и вокруг нее было невысокое ограждение, как и везде на стоянках.
– Видите тот синий «Фольксваген», припаркованный рядом с белым минивэном? – спросил он меня.
Из окна машины я провела взглядом мимо мусорного бака на тротуаре, а затем на асфальтовую площадку с белыми линиями, разделяющими каждую машину, и увидела «Фольксваген», на который он указывал. Он был припаркован перед неухоженными низкими ветвями зарослей барбариса.
«Прямо там, под этим «Фольксвагеном», находился бункер Гитлера», – сказал Найджел. Убежище было построено на глубине тридцати футов под землей и защищено двухметровым железобетонным покрытием на тот случай, если Гитлеру когда-нибудь понадобится безопасное место. Здесь Гитлер провел последние недели и часы своей жизни, укрываясь от вражеского обстрела, от приближающихся войск союзников, когда услышал о казни Муссолини, а его вермахт был побежден на всех фронтах. Здесь он женился на Еве Браун в ту последнюю минуту, когда самые близкие люди от него отвернулись. Здесь он выстрелил себе в голову, съев цианистую таблетку через несколько часов после того, как его жена съела таблетку цианида прямо перед ним 30 апреля 1945 года. Его тело бесцеремонно оттащили на ближайший участок и подожгли
[449].
В Америке люди, которые развязали кровавую войну против Соединенных Штатов ради того, чтобы сохранить право порабощать людей на протяжении поколений, после поражения продолжали с комфортом доживать свой век. Президент Конфедерации Джефферсон Дэвис написал свои мемуары на плантации в Миссисипи, где сейчас расположена его президентская библиотека. Роберт Э. Ли стал уважаемым президентом колледжа. После смерти оба были удостоены государственных похорон с воинскими почестями и получили статуи и памятники в свою честь.
Американскую писательницу еврейского происхождения, живущую в Берлине и выросшую на Юге, часто спрашивают о памятниках Германии ее нацистскому прошлому. «На что я отвечаю: их нет, – написала Сьюзан Нейман, автор книги «Учимся у немцев: раса и память зла». – В Германии нет памятников, прославляющих нацистские вооруженные силы, сколько бы дедов ни сражалось или пало за их идеалы»
[450].
Вместо того чтобы чествовать сторонников превосходства статуями на пьедесталах, Германия после десятилетий молчания и самоанализа решила воздвигнуть мемориалы жертвам своей агрессии и отважным людям, которые сопротивлялись зверствам своих мучителей
[451].
Они возвели целый ряд музеев, чтобы сохранить историю погружения страны в безумие. Они превратили печально известную виллу в Ванзее, ту самую, где пятнадцать человек разрабатывали детали Окончательного решения по ликвидации евреев в Европе, в музей, исследующий последствия этого судьбоносного решения. Страна преобразовала штаб-квартиру гестапо в музей под названием «Топография террора», глубоко погрузившись в историю основания Третьего рейха. Что касается человека, который наблюдал за этими зверствами, Германия решила буквально заложить брусчаткой могилу фюрера. Вряд ли можно было представить более удачное пешеходное решение, чем это.
В Германии демонстрация свастики является преступлением, наказуемым лишением свободы на срок до трех лет
[452]. В Соединенных Штатах флаг повстанцев включен в официальный флаг штата Миссисипи
[453]. Как на Севере, так и на Юге его можно увидеть на кузовах пикапов, порхающих по шоссе в Джорджии и других бывших штатах Конфедерации. Флаг Конфедерации размером с простыню развевался на ветру на межштатной автомагистрали в Виргинии примерно в то же время, когда проходил митинг в Шарлотсвилле.
В Германии нет смертной казни. «Нам нельзя доверять убивать людей после того, что случилось во Второй мировой войне», – сказала мне однажды одна немка. В Америке в штатах, в которых было зарегистрировано наибольшее количество линчеваний, в том числе в бывших Конфедеративных штатах Америки, в настоящее время применяется смертная казнь
[454].
В Германии мало кто с гордостью признает, что был связан с нацистами или открыто защищал нацистское дело. «Даже члены правой партии Германии «Альтернатива Германии», – писала Нейман, – не предлагают прославлять эту часть прошлого»
[455].
Немцы, которые могут «в частном порядке оплакивать членов семьи, погибших на фронте, – писала Нейман, – знают, что их близких нельзя чествовать публично – в отсутствие уважения к делу, за которое они погибли»
[456].
