Отец полчаса уже расписывал, какой это чудесный лагерь, будто продать мне его хотел. Но на самом деле он просто боялся, что я не захочу туда поехать и не поеду. А быть сейчас со мной под одной крышей ему тоже, видать, невмоготу.
— Да хватит рекламы. Я хоть куда поеду, лишь бы отсюда подальше.
И уже на следующее утро отец самолично повёз меня в это «нормальное место» для всяких фриков и ублюдков. Пофиг. И вообще, судя по контингенту скучно быть не должно.
Доехали часа за три. Перед тем, как отправиться назад, отец подошёл было ко мне, но и рта открыть не успел, я обогнул его и двинул к парням, тусовавшимся рядом с теннисным кортом. Даже слышать не хотел, что он ещё скажет. Наслушался уже. Лучше, решил, познакомлюсь с фриками.
Но на полпути меня перехватил какой-то мужик в камуфляже и потащил за собой в сторону двухэтажного коттеджа. Оказалось, он директор этой богадельни. Полчаса он жевал мне о здешних порядках и правилах. Если в двух словах, то здесь ничего нельзя. Пить, курить, звонить на волю, выходить за пределы лагеря. Сотовые не отбирают, но они бесполезны, так как связь в этой глуши только спутниковая. Интернета, понятно, тоже нет. Хотя, собственно, никому звонить или писать я и не рвался. А вот насчёт остального — это ещё посмотрим. Захочу и выйду. И спрашивать никого не стану.
Всего нас, узников, было тринадцать. Жили в одном корпусе, но у каждого была отдельная комната. И хорошо, потому что постоянно терпеть чужую физиономию под боком я бы точно не смог. Нас и так почти не оставляли в покое. То пробежки, то бассейн, то строем марш в столовую, то ещё какая-нибудь совместная фигня. Всем, конечно, на это было положить. Ещё в бассейн или погонять мяч могли пойти, а уж бегал инструктор по утрам в одиночестве.
Среди пацанов заправлял тут некий Алик. Я потом его вспомнил. Год назад он, то ли пьяный, то ли обдолбанный, сбил кого-то насмерть на пешеходном переходе. Но прославился он тем, что его как-то ловко отмазали благодаря предкам, и по этому поводу народ долго бурлил. Даже на пикеты выходили. Он потом долго скрывался от народного гнева. Наверное, тут. Но сейчас Алик ничуть не походил на того, кто боится и прячется. Наоборот, он вёл себя как царь.
Остальные, ну по крайней мере половина, тёрлись с ним рядом и в рот ему смотрели. Короче, мне он не понравился, но поводов пока никаких не давал. Так что я просто игнорил этого Алика, как и его дружков-дебилов. Им всем по двадцать уже, а трепались только о бабах: кто, с кем, как и сколько раз.
На третий день стало ясно, что я ошибся: здесь было дико скучно. Тупые порядки, тупые разговоры. Я мог бы свалить, но куда? Не домой же.
А на четвёртый день Афганец — это так пацаны прозвали директора за его несменяемый прикид — приехал из города с какой-то девкой. Она ещё и оказалась психологом. Ей самой лет от силы двадцать, и вот она нас будет лечить? Нет, мне-то пофиг, я на её занятия даже ходить не собираюсь, но пацанов эта новость взвинтила так, будто они девок год не видели. На сто рядов её обмусолили. Договорились устроить назавтра для неё такое знакомство, чтоб навсегда ей запомнилось. Детский сад, короче. Мы таким забавлялись в пятом классе.
Ну и на следующий день пацаны даже не пошли, а наперегонки побежали к ней на занятие. Кроме меня. Что там происходило — я без понятия, но обсуждали её ещё хлеще, чем вчера. Мне даже слегка интересно стало, чем она их там так зацепила.
— А тёлочка наша не так проста, как кажется, — ухмыляясь, изрёк Алик. — Тем лучше. Ну что, камрадс, объявляю сезон охоты на неё открытым…
20. Часть 3. В лагере
Марина
Первую ночь я спала как убитая. Правда, сны видела такие, что по ним хоть фильмы ужаса снимай, и встала с колотящимся сердцем. Потом сама себя успокоила: я сейчас в безопасности, и это главное.
Кроме прочего, тут хорошо. Меня поселили в отдельном домике, крохотном, но уютном. В самом дальнем краю лагеря, среди густой зелени. Красота просто.
Занятия у меня с «волками», как их назвал Павел Константинович, по часу в день, плюс индивидуальные на моё усмотрение, а остальное время — делай что хочешь.
Кстати, о «волках»… хотя я, по вчерашнему впечатлению, назвала бы их, скорее, баранами, но это непедагогично, даже в мыслях. Они просто избалованные великовозрастные детки, надо это помнить. Я уж не стала Павлу Константиновичу сообщать, что эти детки скреблись ко мне в окно ночью и настырно звали погулять.
Однако не их поползновения меня беспокоили, а моя работа.
Психологию мы, конечно, изучали в институте с первого курса, но только в теории. А вот о работе практикующего психолога и всяких групповых сеансах я имела лишь самые призрачные представления. И подглядеть негде — ни книг, ни компьютера с выходом в интернет здесь не имелось. Ладно, решила я, буду импровизировать.
С первым занятием так вообще всё понятно — будем знакомиться, ну а дальше по ходу что-нибудь придумаю. Припомню всякие тесты и упражнения из учебников и семинаров.
После завтрака я с дозволения директора засела в его приёмной, где хранились дела «пациентов». Решила почитать, кто есть кто, познакомиться заочно. Впрочем, ничего занимательного там не было: ФИО, возраст, адрес и фото. Каких-нибудь заметок о них, оставленных предыдущим «коллегой», почему-то не обнаружила. Ну и ладно. Свои буду делать выводы.
Для занятий здесь была специально оборудована комната, просторная и уютная, с кучей разномастных кресел, диванчиков, стульев, пуфиков, расположенных кругом. Стены украшали умиротворяющие фотопейзажи. По углам зеленели комнатные деревья. На полках стеллажа, помимо дюжины книг (кстати, по психологии, ура), я обнаружила какие-то поделки, вазы из хрома и стекла, фотографии подопечных и статую Давида-победителя Донателло. Рядом с музыкальным центром возвышалась стопка дисков с музыкой для релакса. Что уж, здесь даже ковер, полностью застилавший пол, был такой пушистый, что хоть ложись и спи на нём, как на перине.
Да, если мешало солнце, можно было опустить портьеры и настроить мягкий искусственный свет, создав теплую и даже интимную обстановку, но с этим я решила пока не экспериментировать. Наоборот, распахнула окна пошире.
На первое занятие детки заявились всем скопом минута в минуту. Я их даже похвалила за пунктуальность.
— Что вы, Мариночка, — промурлыкал парень-блондин с каре, разваливаясь на одном из диванов. — Как мы могли опоздать? Нам же так не терпится заняться с вами… психотренингом.
Остальные парни его многозначительную паузу оценили смешками.
— Да, я так и поняла, — улыбнулась я. — Кое-кому настолько невтерпеж было, что аж ночью рвался… на занятия.
Снова прокатились смешки.
— Располагайтесь, — поторопила я нескольких парней, которые не спешили рассаживаться.
— Куда садиться? Куда хотим?
— Да. Кому где нравится. Главное, чтобы вам было удобно, чтобы вы могли расслабиться.
