Он касается губами щеки, садится напротив и, сплетая наши пальцы, тянет мою руку к себе и целует. Лукаво улыбается, приподнимая бровь.
— Варя?
Качаю головой, смеясь. Понимаю, что шутит. Он так глубоко в моей сердце, в каждой клеточке, я дышу им одним. Никто другой не смог бы его заменить. Никогда в жизни.
— Люблю тебя, — прижимаю к щеке большую, сильную мужскую ладонь. Лев чуть двигает пальцами, лаская мое лицо.
— И я люблю тебя, родная. Хотя, признаться, не удивлен, — снова улыбается и кивает в сторону соседнего столика. — Младший Арбенин еще со школьных лет кружит голову всем окружающим дамам, независимо от возраста и семейного положения.
— Ты его знаешь? — это в общем-то довольно логично, в ресторан регулярно приходят знакомые Льва. А то, что мальчик до сих пор не отреагировал на его присутствие, то это, скорее всего, потому что слишком увлечен своей спутницей.
— Знаю, — подтверждает любимый. — Он сын моего старого партнера. Учился в Англии, пару месяцев назад вернулся домой. Сейчас вроде как осваивает семейный бизнес.
Золотой мальчик, родившийся с ложкой во рту? Мажор, привыкший получать все и сразу? Я не произношу этого вслух, лишь снова смотрю на красивого парня. Но в нем нет ни надменности, ни бахвальства. И то, что прежде успела заметить, сейчас видится еще более отчетливо. Он влюблен в сидящую рядом с ним девушку. Полон ею. Любуется, не замечая окружающего мира. И ему все равно, что все остальные женщины в зале теряют голову от его присутствия. Он вообще никого и ничего не замечает кроме той, которая к нему совсем не расположена.
— Кружит, да не всем, — я вспоминаю жесткие слова, что бросила девушка несколько минут назад. — Ее ты тоже знаешь? — вопросительно киваю на рассерженную незнакомку.
Лев отрицательно качает головой.
— Первый раз вижу. Арбенину-старшему выбор сына точно не понравится.
— Почему? — это меня удивляет. Девушка красива, явно не глупа, да и одета не бедно. — Они хорошо смотрятся вместе.
Невельский невесело хмыкает.
— Потому что мальчик очарован и счастлив своими чувствами. И совершенно очевидно, что это его собственный выбор. А его отец привык сам решать, кто и с кем должен встречаться и кого любить.
— Ты серьезно сейчас? — я ошеломленно смотрю на любимого мужчину. — Думала, такое только в кино бывает. Мы же не в девятнадцатом веке живем. Да и не похож он, — киваю на парня, — на того, кем можно управлять в таких вопросах.
— Вот именно, — Лев хмурится. — Если это в самом деле любовь, то ради нее он станет воевать со всем миром. Включая родного отца. А чем кончится такое сражение, — мужчина сильнее сдвигает брови, — я не хочу даже думать. Пойдем, поздороваемся.
Он снова соединяется наши пальцы, помогает мне встать из-за стола и тянет за собой. При нашем появлении парень поднимается и его лицо сияет.
— Дядя Лев! Как я рад вас видеть!
— Здравствуй, Егор, — Невельский протягивает руку для пожатия, но мгновенье спустя делает шаг навстречу юноше и хоть и сдержанно, но с достаточной теплотой заключает его в объятья. — Слышал о твоем возвращении. Добро пожаловать домой. И сюда тоже. В этом ресторане ты всегда желанный гость.
— Поэтому и пришел сюда, — он переводит на меня взгляд, и я снова зависаю, рассматривая уже вблизи эталон мужской красоты. И почему-то смущаюсь, как девчонка. Сколько же сердец разбил этот красавчик? Он еще выше, чем мне показалось, и прекрасно сложен. Костюм сидит на нем, как влитой, подчеркивает и ширину плеч, и длинные крепкие ноги. Белоснежная рубашка оттеняет смуглую кожу. Я чувствую незнакомый терпковатый запах парфюма, который ему очень идет. Будто подчеркивает исходящую от парня энергию. Она словно физически ощущается, живой, завораживающей силой, что накрывает каждого, кто оказывается рядом.
Даже я, по уши влюбленная в другого, не могу устоять перед его харизмой. И кажется, снова краснею, когда теплая, чуть шершавая ладонь касается моих пальцев и молодой мужчина склоняется к руке, оставляя на ней едва ощутимый поцелуй.
— Варя, моя невеста, — Невельский чуть усмехается, приобнимая меня на талию. Неужели заметил мою реакцию? Но я же просто восхищена, как восхищаются прекрасным произведением искусства. Красивой картиной или статуей. Ею нельзя не любоваться, но от этого она не становится частью тебя. А Лев — он самый родной, самый любимый. Самый лучший.
— Приятно познакомиться, — Егор Арбенин чуть склоняет голову в знак приветствия. — А это Юля, моя… — пауза в его словах почти незаметна, — девушка. Он переводит взгляд на свою спутницу, сидящую за столиком, и у меня по телу бегут мурашки. От того, как он меняется в одно мгновенье. От того, что отражается в его глазах. Там не просто нежность, которую я успела заметить раньше. Его губы слегка шевелятся, будто он делает вдох, но кажется, что дышит именно ею. Глубина его чувств потрясает, это невозможно не ощутить. Он обнимает ее, не касаясь, говорит о своей любви, не произнося ни слова, одними глазами. И стоящий рядом Лев тоже видит это, потому что перестает улыбаться. Делается строгим и сосредоточенным, погружаясь глубоко в свои мысли. Я думаю о том, что надо обязательно расспросить потом, что именно его взволновало, но в этот момент девушка поднимается из-за стола. Сдержанно улыбается нам со Львом.
— У вас замечательный ресторан. Очень уютно и вкусно. Только… — смотрит на Арбенина, и ее взгляд леденеет, — я не его девушка, — комкает в руках салфетку, очевидно борясь с переполняющим раздражением и изо всех сил пытаясь сдержаться. — Никогда не была и никогда не буду.
Я уверена, что последняя фраза звучит уже не для нас. Юля смотрит в глаза парню, больше ничего не говорит, но мне кажется, я замечаю, как от нее летят в его сторону искры, грозящие испепелить на месте. Потом она с грохотом отодвигает стол и, бросив нам «Простите», торопливо направляется вон из зала. Прежде чем мы успеваем отреагировать, парень коротко задевает рукой плечо Невельского.
— Рад был встрече, дядя Лев, — и кидается следом за девушкой, не дожидаясь нашего ответа.
Я поворачиваюсь к мужу, всматриваясь в его глаза. Тянусь к губам, принимая долгожданный поцелуй.
— Жаль мальчика. Может, тебе поговорить с его отцом? Если вы друзья. Мне бы хотелось, чтобы он был счастлив.
— И мне бы этого хотелось, родная, — улыбается Лев, прижимая меня к груди. — Но ему придется самому побороться за свое счастье. Чужими руками его не построишь, — он переплетает наши пальцы и снова целует меня, — идем за Соней? Она ждет.
Конец
