Мы с ним ни о чем не договорились, ничего не планировали. Да, я долго не могла уснуть после его ухода, раз за разом прокручивая в голове нашу встречу. Повторяла про себя сказанные слова, особенно те, что прозвучали в самом конце. Такие комплименты — непосильное испытание для моего бедного сердца. Я и так слишком много думаю об этом мужчине. Непростительно много. И раньше думала, а теперь — и подавно. И хоть не признаюсь никому и никогда, что влюблена в него, скрывать это от себя самой становится все труднее.
— Обещал. И он обязательно обещание выполнит, — отвечаю Соне. — Только возможно, что придется подождать. Дядя Лева много работает.
— Как ты? — уточняет дочка, и я улыбаюсь. Моя маленькая прелесть, она всех и каждого сравнивает со мной! И это так мило.
— Еще больше, солнышко. Поэтому давай договоримся, что ты будешь терпеливой девочкой и подождешь, сколько будет нужно, — малышка кивает, и я добавляю: — А сейчас доешь свою кашку, и мы пойдем в сад.
***
В ресторане Невельского нет, и я вспоминаю, что сегодня — один из тех дней, когда шеф работает с поставщиками или решает еще какие-то вопросы в других местах. Это совершенно обычно, но очень грустно.
После нашего разговора мне очень хочется его увидеть, хотя бы издали. Не знаю, зачем. Он точно не попросил бы о новой встрече с Соней так скоро, потому что наверняка по-прежнему не успел все осознать. Понимаю это, но все равно расстраиваюсь. И даже зарплата, о которой я тоже благополучно забыла, не особенно улучшает настроение.
Правда, это повод забежать в торговый центр перед тем, как забирать Соню. На днях присмотрела для нее новую кофточку и нарядное платье. Красивое, как у маленькой принцессы. Сразу не хватило денег купить, а сегодня как раз времени достаточно.
Складываю покупки в пакет и уже собираюсь к выходу, как вдруг на глаза попадается большая красная надпись «SALE» на витрине бутика нижнего белья.
Люблю этот магазинчик, хоть и позволяю себе зайти в него очень нечасто. На новые коллекции там можно только любоваться, а вот на распродаже иногда кое-что беру. И сейчас решаю заглянуть: старые ночнушки давно истрепались, и покупка со скидкой не должна нанести серьезного ущерба моему бюджету.
В таких дорогих магазинах обычно не задерживаюсь надолго. Беру то, что нужно, стараясь не заглядываться на другие вещи. Вот и теперь быстро выбираю нужную ночную рубашку и направляюсь к примерочной, но взгляд цепляется за стоящую в нескольких метрах от меня женщину.
Сначала смотрю на длинные изящные пальцы с дорогим маникюром. Кружевное невесомое белье смотрится в них невероятно красиво. Обручальное кольцо с большим камнем, массивный браслет на запястье. Я далеко не специалист по украшениям, но тут и знаний особых не надо. Сразу видно, что это не обычная бижутерия. Ее обладательнице наверняка не нужно, как мне, дожидаться распродаж, чтобы сделать покупку. Может позволить себе вот это, из новой коллекции.
Перевожу взгляд на лицо женщины и едва успеваю прикусить губу, чтобы не вскрикнуть. Ольга Невельская равнодушно мажет по мне взглядом, в котором нет ни грамма узнавания. Да и с чего бы ей помнить обычную официантку? Она ведь, появляясь в ресторане, смотрит в меню, а не на таких, как я. Снова отворачивается к стойке с бельем.
— Дорогой, а как тебе эти? — крутит в руках крохотные кружевные стринги. — По-моему, очень миленькие. Нравится? Ты же пойдешь со мной в примерочную?
Ее спутника не видно из-за высокой витрины с целой кучей бюстгальтеров, и хоть я и мечтала совсем недавно о новой встрече с Невельским, совершенно не хочу, чтобы эта встреча произошла в таком месте. Мне слишком неловко, да и мысли о том, что он здесь затем, чтобы помочь жене выбрать нижнее белье, еще больше все усложняют.
Да, потом она наденет эту бесстыдную красоту для него. А он… сначала будет любоваться, а потом… потом… В голову лезет то, о чем я вообще не должна думать. Конечно, они спят вместе. Они давно женаты, и их столько всего связывает. Даже эта трагедия, подобные вещи ведь делают людей по-особенному близкими. И Ольга такая красивая. Перед ней не устоит ни один мужчина, а я столько раз видела, как Лев смотрит на нее.
— Вы будете мерить? — в мои мятущиеся мысли вклинивается голос продавца. Девушка улыбается и сейчас очень сильно напоминает мне меня саму. Ей тоже по должности положено носить такую же маску: улыбку при любых обстоятельствах, даже если клиентка напрочь забыла, зачем вообще пришла в магазин.
— Простите, в другой раз, — тихо отзываюсь, возвращая ей сорочку. Теперь уже не до покупок. Еще не хватало оказаться с Ольгой Невельской в соседних кабинках. И с ним.
Продавщица понимающе кивает и отходит в сторону, а я тороплюсь уйти. Скорее, пока меня не обнаружили. Пробираюсь в узкий проход возле стойки с шелковыми пижамами, а за спиной звучит смех Невельской. Наверное, впервые в жизни слышу, как она смеется. Сейчас эта женщина совсем не похожа на ту раздраженную, вечно недовольную особу, которую приходится видеть в ресторане. И это, наверно, хорошо. Говорят же, что шопинг способен оказывать положительное воздействие. Им с мужем давно пора перестать оплакивать прошлое и хотя бы попытаться снова стать счастливыми.
— Так пойдешь? — смеясь, переспрашивает женщина, и я спотыкаюсь, когда до меня долетает ответ ее спутника.
— Конечно, дорогая.
Все вроде бы правильно. Именно такие слова должен говорить любящий муж своей жене. И мне бы порадоваться за них, да только… только это голос совсем не Невельского.
Я медленно разворачиваюсь туда, откуда только что так спешила уйти. Наверняка показалось, или просто ошиблась. Говорят же, что голос человека часто воспринимается иначе, когда ты не видишь его самого. Смотрю на роскошную женщину с целым ворохом белья в руках. И наконец-то замечаю ее спутника. Он стоит спиной ко мне, но даже этого вполне достаточно, чтобы разглядеть удлиненные светлые волосы и совсем другое телосложение. Я зажимаю ладонью рот и бросаюсь прочь из магазина.
Глава 9
Он вроде бы и задал вопрос, но вряд ли мой ответ сейчас способен что-то поменять. Если бы это был кто-то близкий, сестра или подруга, я обняла бы ее и дала бы волю слезам, которые отчаянно рвались наружу. Мы бы наревелись вдвоем и, возможно, стало бы немного легче.
Но передо мной мужчина. Мой начальник и чужой муж. И я не имею права даже ободряюще сжать ему руку. Да и не нуждается Невельский в моем ободрении. Сам себе и судья, и палач.
Но зачем-то же он пошел сегодня на встречу со мной. Для чего-то обнажил душу, хоть это и заставило старые раны вновь кровоточить. И хоть я понимаю не больше, чем он, почему-то думаю, что не просто так все произошло.
— Может, и не надо пока ничего делать?
Он оборачивается и растерянно смотрит на меня, явно не ожидая такого вопроса. А я внезапно вспоминаю, как медленно, по крохам, возвращала себе возможность снова улыбаться. Тогда, после развода, когда поначалу казалось, что новый день никогда не наступит, настолько темной и холодной была моя жизнь.
