Папа дождался, пока Ваня вернется на место, и заговорил, по-прежнему строго, но без чрезмерной назидательности:
– Как вести себя в поезде, напоминать не буду: вы почти взрослые люди, сами всё знаете. Да и вряд ли кто-то захочет, чтобы его учеба закончилась, даже не начавшись. А вот дальше… Говорю откровенно: что будет дальше, я не знаю сам. Нас не стали вводить в курс дела, чтобы лишить соблазна подготовить вас к будущим испытаниям. Повторю лишь: будьте готовы ко всему. Что бы с вами ни случилось – удивительное, странное, даже нелепое, – все может быть частью тестирования. Могу сразу успокоить: вашим жизням и здоровью ничего не угрожает, а вот попотеть наверняка придется – как в переносном, так и в самом буквальном смысле.
– Нам устроят марш-бросок с полной выкладкой? – усмехнулся Лешка Безбородов, чей старший брат недавно вернулся из армии.
– Вполне возможно и это, – не поддержал шутку Катин папа. – Хорошая физическая форма для мистиков тоже не последнее дело. Вы сами видели, что порой нам приходится участвовать в реальных схватках. Так что и драться вас, скорее всего, также будут учить. Но это как раз не самое сложное, вы молодые и энергичные, вашим организмам физнагрузка не помешает. А вот нагрузка на психику… Реагируйте на все по возможности спокойно, принимайте все как элемент учебы, а не чье-то желание вас напугать или вывести из себя. То есть как раз да, вас наверняка будут проверять на психологическую стойкость, пытаясь найти слабые места. И если вы поддадитесь, потеряете над собой контроль, с вами наверняка распрощаются.
– Нашу стойкость уже проверили, – опустила глаза Наташа Лебедева. – И мы не все оказались… стойкими. Но ведь мы все равно здесь.
– Тогда вы и не планировали становиться мистиками, вообще ничего об этом не знали. Сейчас совсем другая ситуация. Но и прошлое ваше поведение наверняка учли. А уж какие сделали выводы, я знать не могу. Но раз вы, как ты сказала, здесь, значит, вас посчитали достойными. Осталось доказать, что это решение не было ошибочным.
– А что может значить проверка на психологическую стойкость? – нахмурилась Щербакова Ирина. То есть хмурилась-то она уже давно, но спросить о том, что ее тревожило, решилась только что. – Могут нас, например, заставить делать какие-то гадости? Например, съесть червяка? Или ударить друга? И если меня стошнит или я откажусь бить Катюху, то меня сразу отчислят?
Стражник качнул головой:
– Говорю же, я не в курсе. Твои примеры, конечно, маловероятны, но даже если предположить, что это и впрямь вам предложат сделать, то все равно мы точно не знаем, какой должна быть ваша реакция по мнению экзаменаторов. Может быть, отказ бить друга – именно то, что от вас ожидается.
– Ну а червяка я запросто слопаю! – погладил себя по животу Ваня. – Так что, Ирка, если что – своего дашь мне.
– А моего? – ухмыльнулась Катерина.
– Только если посолить не забудешь.
Катин папа на это даже не улыбнулся. И по-прежнему строго сказал:
– Хорошо, что вы не теряете чувство юмора, но то, что я говорю, вовсе не шутки. Если кто-то считает иначе, из машины пусть лучше не выходит – я отвезу его назад. И это тоже не шутка. Пока есть возможность, даже если сомневаетесь – откажитесь. Это вовсе не зазорно, никто вас осуждать не станет.
Ребята мельком переглянулись, но никто не произнес ни звука.
– Хорошо, – кивнул Стражник. – Тогда сдайте мне телефоны и пойдем на перрон, поезд скоро прибудет.
– Зачем сдавать? – удивился Лешка.
– Мы ведь уже говорили: там телефоны все равно не будут работать. Ваши наставники найдут способ, как вам связаться с родителями. Но вы не подумали, что будет, если родители сами захотят позвонить и услышат в ответ, что телефон вызываемого абонента недоступен?
– Моя мама после парочки таких ответов с ума сойдет, – сказала Наташка.
– Моя тоже не особо обрадуется, – кивнула Ирина.
– Вот именно, – сказал Катин папа. – Поэтому отвечать на такие звонки будем мы с Отшельником.
– А разве родители не сойдут с ума, услышав вместо наших голосов ваши? – спросил Ваня.
– Не беспокойся, они услышат именно то, что нужно.
Катя сразу вспомнила, как голосом учителя физики отвечал по телефону Катипап ее маме, и подтвердила папины слова:
– Можешь не сомневаться – проверено.
И первой протянула Стражнику свой телефон, хотя как раз ей-то по нему родители звонить точно не будут.
Папа открыл черную кожаную сумку и убрал туда гаджет. Вскоре за ним последовали и остальные пять устройств.
– Без телефона как без рук себя чувствую, – хмыкнула Ирка.
– Я тоже, – поддакнула Наташа.
– Считайте это началом испытаний, – невозмутимо произнес Катин папа.
Вагон был купейный. Не особо новый, но чистый. Катя заметила, что тревожные морщины на папином лбу немного разгладились. Поезд стоял в Лосинке всего пять минут, и проводница, полная женщина лет сорока, не хотела пускать в вагон провожающего, но папа, пронзив ее взглядом, бросил: «Я успею» – и, не дожидаясь возражений, зашел вместе с ребятами внутрь. Протянул Кате билеты и сказал:
– Раздай всем, когда поезд тронется. А пока рассаживайтесь по местам. Вы с Катериной поедете в пятом купе, остальные – в четвертом.
– Я хочу с ребятами, – буркнула Катерина.
– В купе четыре места, ты будешь там лишней. Поэтому либо заходи в пятое купе, либо поедешь со мной обратно.
Проворчав что-то нечленораздельное, Катерина отдернула дверцу купе, зашла внутрь и резко задвинула дверь.
– Я могу поехать с Катей, – сказала Ирина, – пусть Катерина идет к ребятам.
– Я что, так тихо говорю? – повысил голос Катин папа. – Если у кого-то проблемы со слухом, тому тоже лучше вернуться.
После этого, обведя всех строгим взглядом, он кивнул:
– Хорошо. Счастливого пути.
Затем Стражник развернулся и уверенно направился к тамбуру. Катя машинально сделала за ним шаг, но тряхнула головой и обернулась к ребятам:
– Ну, чего застыли? Вот ваши билеты, идите в купе, я позже загляну.
– Вы хоть там не поссорьтесь, – шепнула ей Ирка. – У Катрин это бывает, ничего, успокоится.
– Уж я-то знаю, – хмыкнула Катя. – Не переживай, не поссоримся.
Когда она зашла в купе, Катерина уже лежала на верхней полке и смотрела в окно. К ней она даже не обернулась. На противоположной нижней полке сидела молодая темноволосая женщина и белобрысый худенький мальчик лет четырех. Увидев Катю, он вытаращил глазенки:
– Мама, смотьи, есе такая зе тетя!
Катя аж надулась от важности: ее впервые назвали тетей! Но женщина тут же ее разочаровала, шепнув сыну:
– Это не тетя, а девочка.
