Про чудовищ он подумал зря. Настроение сразу испортилось. Не то чтобы он испугался настолько, чтобы поворачивать назад, но сразу вспомнил наставления Ивана идти не по открытому месту, а по высокой траве, через кусты, стараясь держаться в тени. Насчёт тени, кстати, всё было неплохо: солнце ещё только-только поднималось над горизонтом, поэтому даже не слишком высокий кустарник давал глубокую тень. А открытые места, которые тоже встречались, Стас преодолевал бегом. Ещё его успокаивало поведение Виолетты. Кошка бежала рядом, чуть впереди него и не подавала никаких признаков беспокойства. А уж Стас-то помнил, как реагировала та на один только запах сибра!
Вскоре стена, под которой они шли, сделала поворот градусов на сорок пять и теперь сама отбрасывала тень на Стаса и Вилку. Правда, идти совсем рядом со стеной было тоже боязно: всплывали в памяти картины из исторических фильмов, когда на врагов с крепостных стен выливали кипящую смолу, бросали камни и прочие тяжёлые или острые предметы. Немного успокаивало то, что вряд ли кто-то молча вылил бы смолу на одинокого путника с кошкой. Как минимум спросили бы, кто такой, куда идёшь, нет ли у тебя аллергии на смолу или ещё что-нибудь в этом роде. Судя по снам-воспоминаниям о защитниках города, они были хоть и безжалостными к врагам, но уж точно адекватными и человека вряд ли бы перепутали с сибром. Кошку тем более.
Впрочем, думать об абстрактной опасности пришлось недолго. Стас и сам не ожидал, что так быстро дойдёт до крепостных ворот. То, что это были именно ворота, сомневаться не приходилось, хотя таких здоровенных Стасу в своей жизни встречать ещё не приходилось. Ворота в папин гараж по сравнению с ними казались игрушечными – раза в три у́же и в четыре ниже. Створок было две – обе из толстенного, потемневшего от времени деревянного бруса.
Стас засомневался, есть ли смысл стучать в такую «калитку». Тут разве что бревном бить, но брёвен поблизости не было, да и вряд ли у него хватило бы сил с ними справиться. Стас вспомнил слова Ивана о переговорном окошке и решил подойти к воротам ближе: если не окошко, то, может, хотя бы какая-то щёлка в них есть, чтобы в неё покричать.
Окошко нашлось. Сразу и не заметишь: квадратная, сантиметров двадцать на двадцать, выемка, закрытая с внутренней стороны такой же, как брусья, потемневшей доской, наверняка толстенной – стрелой из лука вряд ли и в упор пробьёшь. У Стаса сразу появилось сомнение, услышат ли его, если он в такое окошко постучится. В него не кулаком, а булыжником бы не мешало поколотить. Вот только как воспримут с той стороны гостя с булыжником в руке? Объясняй потом, что это вместо дверного колокольчика!
Но ничем стучать не пришлось. Охрана с той стороны отлично несла службу, и уж неведомо как – через щёлочку или ещё каким способом – присутствие за воротами незнакомца обнаружила, и доску с окошка убрала.
В открывшемся проёме Стас увидел бородатое, со сдвинутыми густыми бровями недружелюбное лицо.
– Кто таков? – сурово спросил стражник.
Стас изначально решил не врать. Точнее, говорить неправду как можно реже, когда без неё уж совсем никуда. Например, про иной мир, откуда он прибыл, лучше было не говорить по понятным причинам, а остальное или рассказывать как есть, или, в крайнем случае, применять наиболее правдоподобные к ситуации версии.
Правда не всегда приятна. Зато она, как всё чаще убеждался Стас, и в самом деле великая сила. К тому же правду говорить удобно – не запутаешься, как случается, когда врёшь. Особенно когда врёшь много и разным людям.
Вот и сейчас он ответил стражнику чистую правду:
– Меня зовут Станислав. А это моя кошка, – поднял и показал Стас Вилку, чтобы потом не возникло неприятностей. Мало ли.
– И что тебе здесь надобно, Станислав? Заплутал? Как вообще с этой стороны прошёл? Сибры за рекой стоят.
Стас обрадовался, что говорил стражник на понятном языке, пусть и с некоторыми устаревшими словами. Он-то думал, как бы с ним на старославянском не заговорили. С другой стороны, Святослав, когда использовал азбуку, тоже изъяснялся на вполне понятном языке. Наверное, дело было ещё и в том, что хоть местный мир и казался внешне средневековым, на самом-то деле был, скорее всего, ровесником их родному миру, и лишь обрушившееся на него несчастье затормозило развитие. Видимо, язык развивался по каким-то своим законам.
Между тем охранник тоже заметил необычность говора Стаса и добавил:
– Гляжу, не местный ты. Откуда?
Дольше молчать было чревато. Стас вздохнул и выдавил – получилось даже жалобно, хоть он специально и не старался:
– Не заплутал я. Специально к вам в Кошково шёл. А что от сибров уберёгся – повезло. Ночь в камнях просидел, с рассветом вот дошёл.
– Так сам-то откуда? И чего тебе у нас надобно?
– Я из Кош… Костомукши. На попутках добирался. А сюда – потому что брат у меня здесь. Двоюродный. Святославом зовут. Лучник он. Знаете?
– Погоди! Что за Костомукша такая? Не слыхивал.
– А Петроза… Ой, нет, петь про розы я не буду… О! Кемь знаете? Кемская волость, всё такое? Костомукша рядом, триста двадцать кэмэ по трассе. Э-э-э… по тракту в смысле.
– Ну про Кемь слыхал, – сильнее прежнего насупился охранник. – Только ведь сожгли её сибры…
– Кемь сожгли, а Костомукша целой пока была. Сейчас, может, и нет. – Стас тоже свёл брови. – Вот мы с Вилкой и подались в ваши края. Брат всё-таки здесь, родная кровь.
– Брат? А прозвище фамильное у твоего брата какое?
Стас раскрыл уже рот, а что сказать – сообразить не мог. Он ведь понятия не имел, какая фамилия у Святослава! Назвать свою, в надежде, что совпадение распространилось столь далеко? Слишком рискованно. А что-то придумывать и вовсе глупо. Сказать, что забыл? Или вообще не знал? А что? Мог и не знать. Здесь почты небось нет, ввиду обстоятельств, так что фамилии дальних… то есть далёких по расстоянию родственников особо знать ни к чему.
Но помощь пришла, откуда Стас её и не ждал.
– Ну-ка, двинься, Родион, – послышалось из окошка. – Не Мартынова ли Славку спрашивают?
Стас даже не удивился, что его и Славина фамилии совпали, это лишний раз говорило о том, что они, по сути, разные воплощения одной личности. К таким хитроумным выкрутасам мироздания Стас уже начал привыкать.
А на месте одного бородатого лица в квадратной выемке уже появилось другое. Тоже сначала хмурилось, а потом расцвело:
– О! Здорово, парень! А ведь ты на Славку-то и впрямь похож! Брательник, значит, твой?
– Ну да, – обрадовался Стас. – Он лучник.
– Был лучник, – опять насупился мужчина и тяжело вздохнул.
– Б-был?.. – Стас почувствовал, как что-то оборвалось внутри и затряслись губы. – П-почему был? Его убили?..
– Типун тебе на язык! – выкрикнул охранник. – Живой Славка. Только досталось ему с полгода назад в бою с нечистью. Так досталось, что думали: не жилец. Но выкарабкался твой брательник, молодость своё взяла. Вот только всё-то здоровьюшко уже не вернулось. Нету теперь у Славки той силы, чтобы тетиву лука натянуть… Но пользу он всё одно приносит. Что может, всё делает. Где прибрать, где затычек накрутить, где раненого перевязать…
