Но ее уже на месте не было. До Вени лишь долетела ее команда откуда-то из-за угла забора:
– Веня! Убегай! К Одуванчику! Только незаметно.
Хорошо, что за эти дни Веня уже достаточно натренировался бегать. Он улепетывал по кустам так быстро, что ему позавидовал бы любой заяц. Или кто еще умеет быстро бегать?
Там, где они оставили Одуванчика, Веня увидел всех в полном составе. Счастливый профессор прижимал к себе Пятачка и приговаривал:
– Мой золотой, мой славный! Наконец-то, наконец-то…
Варя, не успев отдышаться, едва выговорила:
– Скорей… скорей… надо уходить. Они сейчас погонятся за нами…
– Погонятся? – Опустив на землю Пятачка, Одуванчик оглянулся на тропинку, которая вела к вагончику сторожей. – Ребята, убегайте! С Пятачком. А я… сейчас за вами. – Он покопался в карманах и вытащил какой-то баллончик. – Сейчас я им устрою погоню!
Профессор побрызгал на один куст, потом, медленно переведя баллончик по воздуху, на другой, росший на противоположном краю тропинки. Между кустами повисло едва различимое переливчатое облачко.
– Это липкая прозрачная паутина, – быстро объяснил он ребятам. – Мне из Африки друзья привезли. От диких зверей. Но наши похитители не лучше диких зверей, не правда ли?
– А если они по другой тропинке побегут? – с опаской спросил Веня. – И догонят нас?
– Что ж, брызнем в них в упор! – решительно воскликнул профессор. – Будем защищаться. Я не позволю им вас и пальцем тронуть.
Таким Веня Одуванчика еще не видел. Прямо-таки не Одуванчик, а настоящий Репейник.
Но защищаться от преследователей не пришлось. Выбежав на аллею, Веня услышал их громкие возгласы.
– Сработало! – довольно сказал профессор. – Можно не спешить. Теперь им понадобится полчаса, чтобы выпутаться. Можно даже полюбопытствовать…
Что творилось на тропинке! Кругляш с Сухопарым извивались, как будто их облепил пчелиный рой. Лица у них были испуганными до невозможности. Они пытались отлепить от себя паутину, но лишь сильнее облепливали себя со всех сторон липкой массой, которая становилась все более тягучей.
– В первую минуту, как только ее начинают трогать, паутина становится прочной, как резиновый жгут, – с довольным видом объяснил профессор. – Только слон ее может разорвать. Ну, может, еще лев. Или леопард.
– Они что, так и застынут? – с испугом спросила Варя. – Как памятники?
– Памятники воришкам, – подсказал Веня. Но все-таки поинтересовался: – А вдруг они и правда застынут навсегда?
– Не застынут, – успокоил их профессор. – Через полчаса паутина потеряет свою силу. А мы… Мы уже спокойненько будем ехать в электричке.
Пятачок одобрительно хрюкнул.
– Он говорит, что любит ездить в электричке, – перевел Веня. – Особенно домой и особенно с друзьями, а не с этими…
И он показал на барахтающихся в паутине мошенников.
Пятачок мгновенно доказал свой необыкновенный ум. Он хрюкнул в знак согласия и даже, как показалось Вене, кивнул головой. Ведь если не умеешь говорить, а только хрюкать, почему бы не помогать себе жестами?
Глава 13
Продолжение… следует?
Уже стемнело, когда вся компания добралась до станции. Веня смотрел на Пятачка, которого нес Одуванчик, и видел в его глазах живые искорки – отражения станционных фонарей.
До чего же умным был взгляд у Пятачка! Умным и печальным. Веня догадывался, почему. Пятачок, наверное, хотел рассказать своим друзьям обо всем, что приключилось с ним за эти дни, а не мог. И поэтому смотрел с такой печалью.
– Ты не переживай, – шепнул ему Веня на ухо. – Мы все понимаем. Даже без слов.
Пятачок заметно повеселел.
В вагоне электрички он сразу нашел себе развлечение: сел возле окна и стал смотреть на пролетающие назад огни. Так смешно было видеть его быстро поворачивающуюся мордочку! Наверное, Пятачок хотел поймать какой-нибудь один огонек и долго смотреть на него. Но огни улетали, и он все ловил и ловил их взглядом без устали.
– Вот для него и закончилось все, – облегченно вздохнула Варя, кивая на минипига. – Все хорошо, что хорошо кончается.
– Для Пятачка, может, и закончилось… – загадочно произнес Веня.
– Договаривай, Веня, договаривай, – подбодрила его Варя.
– А что тут договаривать? – пожал плечами Веня. – И так все ясно. Главного-то мы не узнали.
– Ты неточно выражаешься, – поправила его Варя. – Главное мы сделали – освободили Пятачка.
– А зачем его украли? Разве тебя это не волнует?
– Если честно, не очень, – отмахнулась Варя. – Еще вникать в эти воровские мозги! Если они у них есть, конечно.
– И почему это всегда трудно представить, что думают всякие неумные люди? – сам себя спросил Веня. – Вот что думает умный человек, почти всегда можно догадаться. А вот что в головах у Сухопарого с Кругляшом – ну непонятно, и все тут!
– Да, Веня, – улыбнулся профессор. – Это всегда загадка. Чем руководствуются люди при совершении глупых поступков, невозможно понять.
Он поглаживал спину Пятачка, которая при этом, казалось, играла всеми шерстинками. И хвостик не отставал. Он пошевеливался и старался закрутиться в невероятную спираль. Смотреть на это без улыбки было просто невозможно!
– Эх, Пятачок, – вздохнул Веня, – если б ты мог рассказать, про что говорили между собой твои похитители…
Пятачок оглянулся на Веню. Неужели он понял эти слова? Во всяком случае, обиженно хрюкнул.
– Нет-нет, Пятачок, это я так сказал, не подумав, – поспешил добавить Веня. – Мы сами во всем прекрасно разберемся.
– Только вот каким образом? – настаивала Варя. – Ты, Веня, заладил одно и то же. А может, мы с Иваном Ивановичем не хотим в этом разбираться. Что, ты опять желаешь встретиться с этими мошенниками?
– Я думаю, такая встреча нам не предстоит, – сказал Одуванчик. – Они сами предпочтут не встречаться. А вот то, что волнует Веню, почему-то беспокоит и меня. Тем более сейчас, когда все страшное позади.
– Все вы, мальчишки, такие, – хихикнула Варя и посмотрела на профессора. – То есть я хотела сказать, все мужчины. – И она посмотрела на Веню. – Ой, совсем запуталась! Но все равно. Все вы хотите узнать до конца. А зачем? Жизнь и так интересная.
– А вот вы, девчонки, тоже все такие, – парировал Веня. – Вам бы ничего не знать, только жизни радоваться.
– А что в этом плохого?
Варя удивилась так искренне, как будто действительно не знала, что плохого в том, чтобы радоваться жизни.
– Плохо ничего не знать, – хмыкнул Веня.
