Роль девочки-отличницы, хлопающей ресничками, плохо сочетается с сексом на рабочем месте!
Все это надо донести до сошедшего с ума Зубова, но, чувствую, времени мне на это уже не отпущено.
Мой громадный разгневанный любовник (ну а кто ж еще, будем честны, да?) в два шага пересекает кабинет, наклоняется надо мной, так же, как и до этого Хохлов, бесцеремонно заглядывает в экран.
— Задачи у тебя… От Васильева… — хрипит прямо в губы холодным, мрачным голосом, я сжимаю коленки, впиваюсь в подлокотник кресла ладонями, изо всех сил стараясь сидеть ровно, не отклоняться. Не показывать, как заводит его близость, его дикий взгляд. Мне в этот момент иррационально хочется, чтоб сократил уже расстояние и поцеловал. Он ведь сам этого дико желает! Я же вижу!
И знаю, что, если Зубов сделает первый шаг, я с удовольствием подчинюсь.
Буду себя потом ругать, корить, переживать моральное и физическое падение прямо на рабочем месте…
Но подчинюсь.
Но Зубов шарит по мне своим черным разбойным взглядом, медлит, заставляя сердце биться сильнее и изнывать от томительной паузы…
Усмехается…
А затем меня резко разворачивают вместе с креслом к клавиатуре!
— Тогда работай, Клубничка… А то, я смотрю, отвлекаешься…
Его голос над ухом обжигает холодом, я ежусь и решаю все же прояснить вопрос:
— Не отвлекаюсь… Просто он сам…
Тут же чувствую себя крайне глупо, оправдываясь… И решаю идти в атаку:
— К тому же, это был всего лишь массаж…
— Вот как? Массаж? — голос, кажется, еще злее! Я хочу повернуться, опять оказаться с ним лицом к лицу, но Зубов не пускает. Слегка наваливается своей тушей на спинку кресла, укладывает широченные лопатообразные ладони по обе стороны от меня на рабочий стол… Я ощущаю себя ужасно неуютно. Словно в клетку запер. Обездвижил.
— Да… — и почему-то у меня из горла писк вырывается… Ой, как глупо…
Самое забавное, что, вроде, понимаю, что это — лишь часть игры… Наверно… Скорее всего…
Но в душе такое смешение страха и возбуждения, что еле держусь, пытаясь выглядеть спокойно и достойно. В конце концов, я же ни в чем…
— Такой массаж? — неожиданно обе ладони отрываются от столешницы и ложатся… Прямиком на грудь! И меня сразу простреливает от пяток до затылка, словно молнией прошибает. Вздрагиваю, прикусываю губу, бессмысленно пялюсь в экран. Его руки на груди жгут, от них горячо везде! Но все становится еще хуже, когда Зубов находит пальцами соски, ставшие, естественно, острыми от возбуждения и начинает их трогать прямо сквозь кружево белья.
— Такой, да? — а голос-то все злее, я же не отвечаю! Значит, подтверждаю? Ох, нет!
— Нет! Не такой… — голос мой отчего-то (понятно, отчего) тоже хрипит, ломается, и звучит, словно передача из старого транзистора, прерывисто и царапуче.
— Нет? Он лучше делал, да? — Зубову, судя по всему, не нравится мой ответ, потому что его ладони оставляют грудь, и это так неожиданно больно, буквально физически больно, что я непроизвольно выгибаюсь, пытаясь поймать их, вернуть обратно!
Но пальцы скользят вниз — боже! — к ногам! Бесцеремонно задирают юбку, сжимают бедра, резким собственническим движением раздвигая их. Зубов наваливается на меня сильнее, дышит тяжело в висок, а мне хочется повернуть голову и поймать его губы…
Я уже вообще ничего не соображаю от возбуждения, и сейчас он это почувствует… Ой, уже! Уже чувствует! Пальцы, жесткие и настырные, легко преодолевают преграду белья и бесцеремонно и резко погружаются в меня!
— Это ты из-за него так? Да? — а вот теперь мне реально страшно. Зубов напридумывал себе всякой фигни и активно в нее верит, судя по всему! И меня сейчас будет наказывать… За что?
За что???
— Нет! Убери руки! — злость на ревнивого дурака придает сил, и голос неожиданно появляется. Командный такой.
Но Зубов чхать хотел на мои потуги в командира.
— А ему ты почему так не говорила, а? Нравилось, как он это делает? Текла для него, да?
Пальцы внутри меня творят свое черное дело, скользят туда и обратно, одновременно надавливая на что-то настолько чувствительное, что от каждого касания потряхивает непроизвольно. Мысли путаются, глаза закатываются, а Зубов, чертов доминант, всем этим управляет!
Мной управляет!
Соображать все сложнее, хочется призывно выгнуться навстречу. Хочется ПОПРОСИТЬ…
Но он говорит мерзкие вещи. Он мне не верит! Сволочь деревянная! Ох, как права была Машка…
И потому я сопротивляюсь, как могу. Сжимаюсь, пытаясь выпроводить его пальцы из себя, цепляюсь руками за широченное запястье в низу живота, царапая ногтями…
— Нет! Идиот… Прекрати… — шиплю сквозь зубы, порываясь встать уже и прекратить это безумие.
Но проклятый ревнивый дурак меня не слышит! Он только сильнее двигает пальцами, задавая единственно правильный, самый нужный ритм, в темном отражении экрана компа я вижу его дикие глаза с расширенными зрачками. Мой портал в ад, несомненно.
Дышу все тяжелее, мозги отказываются нормально реагировать на происходящее…
Чертов Зубов… Если бы это было с кем-то другим, то… Блин, да не было бы такого просто! Не было бы!
Это только он меня так с ума сводит, что вообще про все на свете забываю!
С самого первого дня, самой первой нашей встречи!
За что мне наказание такое???
— Прекратить? — хрипит он и… Прекращает! Сволочь! Прекращает, как раз в тот момент, когда я уже… Почти…
Рывком вытаскивает пальцы, но не успеваю я разочарованно выругаться, оттолкнуть его, хоть как-то отреагировать… Как мой рабочий стул катится к стене, без меня, естественно, а я оказываюсь прижатой к широченной груди. Стою, опираясь пальцами о столешницу, а Зубов лихорадочно и жестко задирает на мне юбку, прогибает в пояснице, заставляя раздвинуть ноги, а затем и вовсе укладывает сбоку от компьютера на мой же собственный рабочий стол!
Все настолько быстро происходит, что я не успеваю больше возмутиться.
И только широко раскрываю рот, когда ощущаю резкое, жестокое вторжение. Вскрикиваю, не в силах сдержаться, и Зубов тут же, тихо матерясь, закрывает мне рот ладонью.
От его пальцев пахнет моим возбуждением, и это окончательно сносит голову.
Я уже не понимаю, что он со мной делает, полностью погружаюсь в свои ощущения, дикие и необузданные ощущения самки, которую сладко и безжалостно имеет сильный, умелый самец.
Это вообще не человеческие эмоции, в них нет ничего правильного, ничего возвышенного, ничего, идущего от головы.
Это просто дикость, безумие, в которое мы оба погружаемся настолько стремительно, что не успеваем сами ничего понять, осознать.
