– Логические рассуждения, – отчеканила Соня. – И надо сказать, они будут невеселыми…
– А почему? – спросил Ладошка. – Разве бывают грустные рассуждения?
– Потому что подозревать кого-нибудь из своих знакомых – невеселое занятие, – вздохнула Соня.
– Почему обязательно знакомых? – снова спросил Ладошка. – Вон сколько в деревне людей, может, кто-нибудь из них ее украл?
– Дом был заперт, проникнуть в него без взлома невозможно. Значит, книгу взяли до нашего отъезда. А как раз накануне вечером папа положил ее в буфет, – сказала Соня. – Да и утром он еще на нее полюбовался, я сама видела. Значит, она пропала во время наших сборов. И нетрудно назвать людей, которых, к сожалению, можно подозревать в… ее пропаже. Даже говорить на такие темы противно, – снова вздохнула она. – Кажется, что ругательство произносишь.
Макар пожал плечами.
– Что делать, словарный запас сыщика не очень веселый. Это тебе не стихотворение читать. В общем, книгу могли взять… – начал он.
– Ладно, – кивнула Соня. – Книгу могли взять Иван Васильевич, Афина Палладиевна, Оля или Коля. Надеюсь, нас сюда включать не стоит. Ладошка, – на всякий случай спросила она, – ты никакой розыгрыш нам не устроил?
– Что я, совсем мелкий? – возмутился Ладошка.
– Тот, кто взял, тоже не маленький. Дело не в возрасте, а в глупости.
– Значит, я, по-вашему, глупый?
Но Макар уже не обращал на Ладошку внимания.
– Ты Холмогорова забыла, – напомнил он Соне.
– Холмогоров ни при чем, – уверенно возразила Соня. – Я перечислила людей, которые точно знали, где лежит книга. Помните наше первое совместное чтение? Тогда папа и показал ящичек в буфете, в котором собирается ее хранить. Это видели только те люди, которых я назвала. А ведь для того, чтобы в суете и сутолоке незаметно похитить вещь, надо абсолютно точно знать ее местонахождение. Чтобы не тратить ни одной лишней секунды на ее поиски. Кстати, на обратном пути он вообще простился с нами у реки, даже к дому нашему не ходил. Разве не так?
Возразить было нечего.
Макар вздохнул. Все-таки печальное дело – расследование. Не та его часть, которая связана с действием – погонями, слежкой, засадами, – а та, которая занята рассуждениями и подозрениями.
– С кого начнем? – деловито спросил Ладошка. – Афину Палладиевну жалко.
– Всех жалко, – возразил Макар. – И какая разница, кто первый, кто последний? Всех пропустим через свои мозговые извилины.
– Вообще-то Афину Палладиевну и Ивана Васильевича подозревать трудно, – тихо сказала Соня. – Во-первых, они опоздали на встречу, во-вторых, никуда не выходили.
– Так ты хочешь сказать… – проговорил Макар.
– Вот именно, – кивнула Соня. – Один Коля из всей нашей компании почему-то поспешно вышел из дома и потом вернулся. В нашей ситуации это ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. И я думаю, что это пока единственная зацепка для подозрений. Во всяком случае, других у меня нет.
О других зацепках Макар не стал даже и раздумывать.
– Так что ж мы сидим?! – воскликнул он. – Все равно с кого-то надо начинать! Считаем, что это Коля, и устанавливаем за ним слежку. Нас трое, а он один, даже круглосуточное дежурство установить можно! Преступник обязательно если и не возвращается на место преступления, то любуется делом своих рук. Он точно захочет раскрыть эту книжку или хотя бы взять ее в руки!
– Он не один, а все время с Олей ходит, – напомнил Ладошка.
– За обоими и будем следить, – твердо сказал Макар. – Что же делать, если они такие неразлучные? Даже еще лучше, кто-нибудь из них обязательно проколется. Где они чаще всего бывают?
– На берегу. Они каждый вечер закатом любуются, – доложил Ладошка. – И за ручки держатся! И Олина голова лежит на плече у Коли!
И он захихикал.
– Там мы их и прослушаем, – решил Макар. – В вечернем воздухе, да над рекой – знаете, как отчетливо все звуки слышны! Одно удовольствие подслушивать.
– Никакого удовольствия, – грустно сказала Соня. – А если они все-таки не виноваты?
– Все равно они будут говорить о книге, о чем же еще? В таком случае мы хотя бы выслушаем их мнение.
Сказано – сделано. Ребята тихонько улизнули из дома, зная, что маме с папой сейчас не до них. Родители тоже, наверное, были заняты рассуждениями или, по крайней мере, тяжелыми молчаливыми размышлениями.
Сумерки уже сгущались над поселком. Местные жители обычно рано ложились спать, и окна в их домах горели по вечерам недолго. Ребята прошли мимо дома, где жила Афина Палладиевна, и увидели, как по занавеске плавает туда-обратно человеческая тень.
– Ходит по комнате, – догадался Макар. – Значит, беспокоится, переживает.
– Я уверен, что она не виновата, – тихо сказал Ладошка. – Не может она быть воровкой.
– Скорее всего, – согласился Макар. – Но сейчас нам, конечно, не надо поддаваться эмоциям. Мне вообще никого не хочется подозревать. Ни Афину Палладиевну, ни Ивана Васильевича – никого. Даже Колю. Но что делать? Книга-то пропала, это факт, с которым необходимо считаться. Не растворилась же она!
Иван Васильевич тоже не спешил укладываться спать. В его доме также горел свет.
– И он волнуется, – шепнул Ладошка. – И он, мне кажется, ни при чем…
– Да что я, по поводу каждого человека буду давать тебе объяснения? – рассердился Макар. – Повторять одно и то же, как попугай? Все, прекратим эмоции! Слежка есть слежка. Проследил, заметил, подслушал – сделал вывод. И все! Остальные мысли и догадки каждый держит при себе. Понятно? Если кто не согласен, может отправляться домой.
Последние слова адресовались, понятное дело, Ладошке. Отправляться домой ему не хотелось, поэтому он послушно замолчал. Но через минуту опять подал голос:
– Нюка бы надо было взять. В слежке он самый лучший помощник.
– Тебе, Ладошка, лишь бы глупость сказать, – уже более добродушно сказал Макар. – Ну какая сейчас польза от хонорика? Конечно, слух у него острее, чем у нас. Ну и что? Что он, перескажет нам услышанное?
Ладошка захихикал, хотя ничего смешного Макар не сказал. Но Ладошке было приятно, что его не отправили домой, что он идет в сумерках на такое важное задание вместе с братом и сестрой; этого уже было достаточно для хорошего настроения.
В доме, где жили Коля с Олей, было темно. Значит, Ладошка оказался прав: они где-то гуляли. А где еще гулять по вечерам? Только на берегу Енисея, где постоянно веет ветерок, разгоняющий мошкару.
Макар предостерегающе поднял руку:
– Переходим с топота на легкий шаг. И за мной, гуськом, осторожно…
Похоже, что Ладошка готов был и на четвереньки опуститься. Любил он участвовать в подобных операциях! А вот Соня вздохнула: слежку она не любила. К тому же если при этом предстояло подслушивать… Соня вообще была против нарушения всяких этических норм, как она выражалась. Макару даже приходилось спорить с сестрой по этому поводу.
