Тут уж кому как повезет.
Мы столкнулись с тем, чего не знали ранее. COVID-19, коронавирус.
Кто бы мог подумать, что новый вирус принесет столько трудностей и ограничений.
Медики, находящиеся в красной зоне, подолгу не видят свои семьи, работая на износ. В борьбу с инфекцией втянуты врачи самых разных специальностей. И даже если ты официально не «ковидник», есть риск встретиться с зараженными или контактными пациентами…
Это и произошло со мной в июле.
На тот момент я работал в поликлинике. Большинство наших пациентов были старше 65 лет, то есть лицами, находящимися в группе риска. Поэтому, если им была необходима хирургическая помощь в рамках амбулаторного лечения, мы выезжали на дом для ее оказания, чтобы свести к нулю контакты пожилых людей с коронавирусными пациентами.
Мои мысли о предстоящем отпуске и отдыхе с семьей развеял звонок заведующей поликлиникой.
Она сказала, что терапевт оставила заявку на посещение пациента, которому требовалось снять швы после операции.
Когда я увидел возраст больного, меня взяли сомнения, зачем идти к нему домой, если это молодой мужчина, который не находится в группе риска.
Заведующая пояснила, что пациент был в контакте с зараженным коронавирусом, поэтому находится дома на карантине. Успокоила меня заведующая тем, что мазки у пациента сданы и вирусом он не заражен.
Сомнительное мероприятие, конечно, но работа есть работа.
Цитируя слова особо одаренных диванных критиков: сами выбирали, знали, куда шли.
В общем, для начала я, как и полагалось, сходил к инженеру по охране труда. Тот провел мне краткий инструктаж.
Старшая медсестра под подпись выдала костюм СИЗ: средство индивидуальной защиты.
В него входили абсолютно не дышащий одноразовый халат, создающий парниковый эффект, шапочка, очки, бахилы, марлевая маска и перчатки.
Узнал адрес, заказал машину…
Может, профессиональное чутье, может, внутренний голос подсказывали мне, что в этом вызове что-то неладное…
На адресе меня встретила приветливая семья, жена, дети пациента.
Сам больной — молодой вежливый мужчина — лежал на диване.
Он поведал мне, что лежал в отделении травматологии с переломом голени с повреждением ахиллова сухожилия. В итоге была проведена репозиция и остеосинтез, сделана пластика сухожилия.
Перелом, черт бы его побрал! Это не хирургический, а травматологический профиль. Почему этого не значилось в заявке от терапевта, я не понимал…
Швы я, конечно, снял. Но какая же злость закипала внутри! Как можно настолько безответственно относиться к своей работе?!
Сев в машину, я позвонил заведующей и в подробностях описал ситуацию, попросив разобраться в действиях терапевта.
Оказалось, что она даже в анамнез не углублялась. Просто увидела запись «снять швы» и передала это дело хирургу.
Говорит ли это о ее компетентности, я судить не берусь.
Но очень бы хотелось, чтобы врач более вдумчиво выполнял свои прямые обязанности.
Это был вторник, конец рабочего дня. Все шло как обычно.
После работы я пришел домой, поужинали всей семьей, поболтали. В пятницу вечером я почувствовал легкое недомогание — першение в горле и слабость, а кроме того, дичайше хотелось спать.
Признаться, я не придал этому значения. Несмотря на появление короны, банальные ОРВИ никто не отменял.
В субботу появилась ломота в теле. Привычно махнул таблетку и чай. Болеть, конечно же, не хотелось.
В воскресенье начала подниматься температура: 37, 38, 39…
Принял жаропонижающее.
Помимо температуры, мучила сильная головная боль. Если я такое почувствую снова, то уже вряд ли с чем-то спутаю. Адская пульсирующая боль, голова кажется настолько тяжелой, что не знаешь, куда себя девать…
Лекарства не помогали.
Ночью проснулся в поту, с сильным ознобом. Поверьте, я не робкого десятка, но тогда было ощущение, что осталось мне совсем недолго.
С трудом поднявшись, я пошел на кухню, выпил две таблетки и стакан горячего чая с лимоном. Стало немного легче, боль начала отступать.
Но ртутный столбик градусника упрямо показывал 39,8…
Утром я позвонил заведующей, сообщив о своем состоянии и попросив открыть больничный.
В течение пяти дней, что я сидел дома, температура не спадала.
Неужели коронавирус…
Заведующая прислала мобильную бригаду, чтобы у меня взяли мазки.
Ко всем имеющимся жалобам добавились одышка и сильный кашель. То становилось лучше, то подступало вновь… наплывами.
После появления одышки я решил вызвать скорую. Приехала она, как ни странно, очень быстро.
Мужчина, врач СМП, вел себя достаточно пафосно. Конечно, где мы и где они, романтики дорог, первыми приходящие на помощь. Это сарказм, если что. Не знаю, почему мне настолько часто не везет на коллег с СМП…
Везти меня в инфекционную больницу он не хотел, «не видя смысла меня госпитализировать, хотя налицо картина короновируса». Я сказал, что сам врач и всю эту кухню с работой скорой и приемного покоя знаю изнутри. Как коллега коллегу попросил.
Только после этого, с лицом недовольным и обреченным, он решил меня госпитализировать, и то с припиской «по настоянию пациента».
Да хоть как…
В инфекционной больнице я около получаса простоял в очереди, передо мной было семь человек. Поверьте, для такого потока это достаточно быстро.
С момента поступления до КТ прошло 40 минут. Я получил полное обследование.
Следующие полтора часа я ждал описание КТ. Честно говоря, сильно переживал. И за себя, и за семью, которая осталась дома.
Врач вызвал меня в кабинет.
Коронавирус был подтвержден. По КТ: нижнедолевая полисегментарная пневмония.
На снимках был отчетливо виден эффект матового стекла. Что это такое? В норме легочная ткань должна быть прозрачной, но, если в альвеолах накапливается жидкость, мы видим белесые полупрозрачные участки. Это и есть «эффект матового стекла».
Он наблюдается с третьего-четвертого дня болезни и зачастую сохраняется несколько месяцев.
У больных средней и легкой степени тяжести легочные изменения исчезают через пару месяцев после выздоровления.
Врач заверил, что у меня была именно легкая форма.
Это, безусловно, успокаивало. Мне назначили лечение, состоящее из противовирусных и антибиотиков. Я продолжал находиться на карантине. Пришли и результаты взятого мазка — положительные.
