Ничего не могу поделать, а дёргать запястье бесполезно. Оно уже стёрто до крови. Малейшее прикосновение с грубым браслетом причиняет обжигающую боль.
В какой-то момент я ныряю в забытье. Не понимаю, сплю или просто брежу. Но стены комнаты сжимаются вокруг, до размеров спичечного коробка. Я накрываю голову руками, стараясь избежать кошмара наяву.
Внезапный грохот сотрясает стены. Бум… Бум… Бум…
Где-то вдалеке. Потом ближе и ближе. Кто-то идёт напролом. Нагло, дерзко и самоуверенно. У меня нет времени подумать, пришёл ли на выручку Анваров или кто-то другой!
По коридору раздаётся топот ног. То в одну сторону, то в другую. Громкие голоса. Отборная ругань. Резко распахивается дверь. Я вжимаюсь в изголовье кровати, вскрикнув от страха.
– Девку срочно перевезти в другое место! – приказывает Мамонтов. – Пошевеливайтесь! Я не ожидал, что он так быстро найдёт нас и явится сюда…
Ко мне бросается охранник, размыкает браслет наручников. Он грубо хватает меня за руку, сдёргивая с кровати, толкает в сторону выхода, где меня уже дожидается Мамонтов, похлопывая пистолетом по ладони. Поравнявшись с ним, я стараюсь отойти в сторону, но он грубо хватает меня за волосы и тащит за собой, пыхтя, как старый паровоз.
– Я назначил Анварову встречу. Разумеется, не поехал сам, но отправил туда другого человека. Этот хитрозадый ублюдок сделал то же самое! Нарочно отвлёк моё внимание... Сам заявился сюда! Ничего у него не выйдет! – грозит Мамонтов. – Я контролирую ситуацию!
Мы проходим мимо окна. Оно рассыпается тысячами осколков от выстрелов, идущих сплошной пеленой. Мамонтов прикрывает локтём голову и на мгновение ослабляет хватку. Этого достаточно, чтобы пнуть толстяка ногой в пах и побежать по коридору.
– Ах ты дрянь! Поймаю… Шкуру живьём спущу!
Позади грохочут выстрелы. Но Мамонтов не очень хороший стрелок. К тому же кто-то запускает дымовую шашку. Я окончательно теряюсь в пространстве и бегу, не разбирая дороги.
– Олеся!
Замираю. Слёзы катятся градом с глаз. Лёгкие разрываются от удушающего дыма. Послышался ли мне голос Ильяса? В грохоте почти ничего не удаётся разобрать!
Я залетаю за поворот. Сквозь мутную пелену слёз вижу дверь. Бегу к ней, толкаю изо всех сил. Она не поддаётся! Я начинаю паниковать. Позади слышится грязная ругань Мамонтова. По бокам гремят выстрелы. Звуки драки и ломающейся мебели. В этом хаосе сложно понять хоть что-то!
Наконец, я тяну дверь на себя. Она поддаётся моим усилиям. Но совсем по миллиметру. Я рыдаю в голос. Дверь распахивается на меня. Меня резко хватают за плечи и распластывают по каменной груди.
Я впечатываюсь лицом в стальные мышцы, полные силы. Поверх головы гремят выстрелы. Что-то грузно падает на пол.
– Пойдём, малышка. Тебе здесь не место! Пойдём…
Меня бережно, но властно держат сильные руки. Сильный голос Анварова пробивается сквозь грохот выстрелов и рёв пламени.
– Всё хорошо, девочка моя. Всё хорошо.
Я узнаю голос любимого мужчины. Он полон заботы. Его запах, его прикосновения…
– Ты в безопасности, маленькая моя. Веснушка…
Анваров заботливо вытирает слёзы, целуя мокрые щёки. Каждый жест полон любви и заботы. Рыдать хочется ещё больше. От страха и радости одновременно.
– Пойдём, я выведу тебя отсюда…
Расстояние кажется огромным. Мы идём целую вечность. Краем глаза я вижу, как люди Мамонтова бросаются врассыпную. Но далеко убежать не получается.
Анваров отводит меня подальше от здания, превратившегося в поле боя. Ильяс снимает со своего тела чёрную футболку и надевает её на меня. Она болтается на мне, словно туника, и скрывает разорванную одежду. Я вся в коконе тепла и запаха тела Ильяса. Цепляюсь за ткань рукой, мну в кулаке. Он спас меня. Я в безопасности… Да?
Меня подташнивает. Всё качается. Прикрываю глаза, так становится немного легче. Анваров уносит меня дальше и дальше от ужасного здания, где я провела самые кошмарные часы своей жизни. Я ещё дышу не полной грудью.
– Как ты?
Ильяс подсаживает меня на заднее сиденье внедорожника, накрывает пледом. Бережно растирает запястья и всматривается с тревогой.
– Скажи мне хоть что-нибудь, Леся, – просит Ильяс ломким голосом. – Они все получили по заслугам. Никто больше тебя не обидит! Ты со мной… В безопасности. Скажи хоть что-нибудь, – умоляет.
Губы дрожат. Они плотно сжаты, как будто в сильном спазме. Мне должно стать легче, но тело зажато тисками страха.
– Леся, прошу тебя… Леся…
Голос Анварова звучит настойчиво, но стоит ему замолчать, как я слышу другой голос с угрозами. Он въелся мне под кожу и разлился ядом в крови.
Судорожно цепляюсь за пальцы Ильяса, он осторожно обнимает меня. Целует. Дальше… Не помню. Пустота.
Глава 48
Спустя две недели
Ильяс
– Приветствую, – Багратов крепко пожимает мне руку.
Не сдержавшись от нахлынувших эмоций, приобнимаю двоюродного брата. Благодарен ему за помощь в избавлении от старого врага, но в особенности благодарен за то, что он помог вытащить Лесю.
– Как ты?
– Отлично.
Улыбаюсь бодро, но насквозь фальшиво. Я не чувствую себя на отлично. У меня на сердце выжжена пустыня. Чувства обострены до предела, но я не ощущаю ничего, кроме тоски и желания увидеть свою ненаглядную Веснушку. До одури сильно хочется сжать её в объятиях и закружить над землёй. Зацеловать до беспамятства, залюбить каждый сантиметр её тела, запытать лаской до самого умопомрачения.
Но сейчас Олеся находится на лечении. Я не должен вмешиваться. Ещё слишком рано… Я дурею от тоски. Она разрывает мою душу в клочья, но я вынужденно сдерживаюсь. Заставляю себя быть на расстоянии. Так будет лучше для моей крохи.
В санатории идеально тихая обстановка, сервис на высшем уровне. Опытные психологи помогут Лесе забыть всё плохое, что она видела и слышала, пока была в плену у Мамонта.
Всего сутки. Но эти сутки стали для неё чистилищем.
Кулаки сжимаются до сильного хруста. В произошедшем я виню только себя. Больше некого… И если бы можно было поквитаться с покойными обидчиками моей девочки, я сделал бы это снова.
– Говоришь, что всё отлично? – усмехается Дамир, проводя меня в гостиную. – Значит, всё паршиво. Садись, выпьем…
Лёгким кивком приветствую жену Дамира, Эрику. Блондинка выглядит как всегда изящно и хрупко. В её сторону даже дохнуть страшно – вдруг разобьётся, словно хрустальная? Дамир, как лев, ревностно охраняет свою красотку.
Видя, что я с трудом подбираю слова, Багратов первым заводит разговор. Постепенно я втягиваюсь в него. Не забываю о Лесе ни на миг, но притупляю боль, маскируя её под иные чувства. Вижу, как Багратов пытается избежать трудной для меня темы, но так или иначе она всплывает в разговоре. Внезапно Багратов обрывает себя на полуслове выматерившись.
