– Чем больше сомневается, тем больше работает, – сказала Люба.
– В чем сомневается?
– Я Сажина на рынке не видела. А кривоносого типа заметила!
– Какого еще кривоносого?
– Убивать они кого-то там собирались.
– Где убивать?
– Я же к Малахову и побежала, вдруг, думаю, его убивать собрались. Спешу, спотыкаюсь, он меня хватает, а пуля мимо! Юра, а ведь это я его спасла! – проговорила Люба.
Эта мысль уже не раз посещала ее, но всем своим сиянием накрыла только сейчас.
– Хочешь сказать, что этот кривоносый тип мог стрелять?
– Я не в курсе, кто мог стрелять. Знаю, что Малахова могли убить. Да и кривоносый тот пропал. Был и вдруг исчез. Может, он и стрелял!
– Из квартиры Сажина?
– Не могу сказать. Знаю, что меня сначала в отдел понесло, потом я отправилась в тир, а кривоносый гад – сразу к Сажину. Он мог так и поступить!
– На каблуках и в юбке?
– Почему на каблуках? – Люба с подозрением глянула на Юру.
Если мужчине мерещатся женские каблуки под юбкой, значит, он под эту юбку хочет залезть.
– Потому что была там лошадь на каблуках, – с усмешкой произнес Юра.
– Еще раз!
– В квартире у Сажина был мужчина. Переодетый в женщину.
– Его видели?
– Да.
– Есть фоторобот?
– Там его толком не разглядели. Он отворачивал голову, чтобы не запомнили. А твой кривоносый тип был одет как мужчина?
– Юра, если бы я видела его в юбке, то сразу сказала бы тебе про каблуки.
– Ты видела его в брюках?
– В гробу я его видела! В белых тапочках!
– Ты кому-нибудь о нем говорила?
– Мы сами положим его в этот гроб!
– Не понял.
– Почему ты не на службе, Юра? Как так вышло, что Малахов до сих пор ловит Сажина, а ты уже дома?
– Сажина уже взяли.
– Но ты же дома! Не ценят тебя, Юра, не уважают! Значит, надо себя показать! Завтра идем на рынок и берем двух этих перцев за помидоры!
Люба готова была отправиться на рынок прямо сейчас. Ее боевой дух требовал выхода. Но кривоносого типа она могла взять только завтра. Люба загадочно улыбнулась, глядя на мужа. Она знала, как и с кем убить время.
Ропотова провела в своей машине несколько часов без сознания. Преступник находился на заднем сиденье. С этого места он и ударил ее монтировкой. Еще полтора-два часа прошло с момента обнаружения потерпевшей, до того как на ее номер позвонила Юля Завадская. Выходило, что преступление произошло рано утром.
Завадская вырубилась в районе полуночи, Ропотова в это время находилась дома. Ее машина стояла во дворе. Рано утром она села за руль вместе с деньгами, к ней подобрался грабитель.
В таком примерно ключе рассуждал Максим, отправляясь на Осиновую улицу в рассветный час. В это время во двор выходят собачники. Возможно, кто-то из них видел, как Ропотова отправлялась в путь.
Дворников стражи порядка уже опросили, никто ничего не видел. На собаководов надежды было мало, однако Максим заставил себя разодрать глаза, дотащился до машины, погрузился в нее, транспортировался.
Сейчас он с трудом сдерживал зевоту, глядя на стареющую брюнетку с такой же зрелой болонкой.
– Да, я видела белую «Тойоту» и эту женщину, – глядя на фотографию Дарьи, сказала дама с собачкой.
Максим понял, что весь ужас раннего утра пережит им не зря. Спать ему вдруг расхотелось совершенно.
– Мужчину она сбила. – Женщина показала на перекресток.
Одна дорога выводила со двора трехэтажного дома, а другая, собственно, и была улицей Осиновой.
– Сбила? В том смысле, что врезалась в него?
– Не знаю. Мне показалось, что он сам бросился под колеса. Дарья выезжала, этот фрукт выскочил из-за дома. Она никак не могла видеть, как он готовился к удару. Но мне кажется, он на это настраивался, как-то слишком уж ловко упал и за бедро схватился!..
– Схватился за бедро, – механически, в раздумье проговорил Максим.
– Дарья из машины вышла, а он прыг к ней на заднее сиденье. Она вернулась, они уехали.
– Кому вы уже говорили об этом?
– Так ваш сотрудник тут был, из полиции. – Женщина махнула рукой вдоль улицы.
– Когда был?
– Да недавно совсем. Я на нем круг с собачкой начинала, а на вас заканчиваю. Минут пятнадцать назад.
– И куда он делся, этот мой коллега?
– Не знаю.
– А как выглядел?
– Примерно вашего роста. Не такой смазливый, конечно. Может, потому что старше? – проговорила брюнетка и задумалась.
– Это вы меня спрашиваете?
– Да, постарше. Голос у него погуще. Сам такой!.. – Женщина подняла руку, в которой держала поводок, и крепко сжала кулак.
– Из полиции?
– Ну да, из полиции.
– Удостоверение вы у него не спрашивали?
– Нет. Сейчас спрошу!
– Как вы спросите? – полюбопытствовал Максим.
– Да очень просто. – Женщина подтянула к себе собачку, взяла ее на руки так, как будто собиралась бросить на Максима, и заявила: – Ваше удостоверение!
Болонка грозно тявкнула, подтверждая всю серьезность намерений своей хозяйки.
Малахов выслушал Павлова, хмыкнул и спросил:
– Значит, душа у тебя в пятки ушла?
– И разрыв сердца едва не приключился.
– А сотрудника нашел?
– Дворника нашел, с которым он разговаривал. Этот поумней оказался.
– Неужели удостоверение спросил?
– Нет, он под камеру его подвел. – Павлов открыл папку, вынул оттуда лист бумаги с портретом.
Качество паршивое, ракурс – половинка анфаса, но человек со снимка все-таки должен был поддаваться идентификации.
В подтверждение этому Павлов представил еще одно фото с видеокамеры.
– А это он же в больнице. Каштанов Эдуард Константинович, восьмидесятого года рождения, не судим, приводов не имеет. Называет себя женихом Дарьи Ропотовой. Кстати, Юлия Завадская это подтверждает.
– Завадская, Завадская… Интересно девки пляшут, у одной жених, у другой любовник, а сами как беспризорные, – рассматривая портрет Каштанова, проговорил Малахов.
На снимке с больничной видеокамеры он получился значительно лучше. Крепкий на вид мужчина, плотный, черты лица жесткие, но глаза не злые, хотя взгляд далеко не самый добрый. А какой может быть взгляд у мужчины, чью женщину искалечил какой-то ублюдок?
