Трофим привык относиться к Славе с настороженностью, но при этом он всегда, что называется, шел у него на поводу. И сейчас он распахнул перед ним и душу, и кошелек, и все, что нужно, по списку купил, виски хорошего взял. А возвращаясь к машине, он думал о том, что Слава упрекнет в благом намерении, скажет, что щедрость показная, мол, для Аллы. А времени, чтобы прокрутить в уме возможный разговор, хватало.
Стоянка перед супермаркетом была полностью заставлена машинами, припарковались они с торца здания, у металлического павильона с мусорными баками. Трофим шел обратно. Он докатил тележку до машины, заглянул в салон и понял, что перед Славой оправдываться не придется.
Кислый сидел на своем месте, склонившись набок, рукой беспомощно опираясь на водительское сиденье. Вместо левого глаза у него зияла рана, салон весь в крови, а на асфальте дымилась тлеющая сигарета, которую Слава не смог удержать в руке.
Возможно, Слава был еще жив, но, наученный горьким опытом, когда пришлось оправдываться перед следователем за кровь на одежде, Трофим не стал к нему лезть. Доставая из кармана телефон, он оглянулся – в поисках камеры наблюдения. Но ее нигде не видно. Не было и машины, из которой в Славу могли выстрелить. Слева мусорка, справа два свободных машиноместа и дерево, от которого начиналась парковая зона. Идеальное место для убийства. И надо было Трофиму встать именно в этом месте.
Глава 7
Трофим и сам не понял, как распечатал пачку «Мальборо» из пакета с продуктами, сунул в рот сигарету. А следователь, пристально глядя на него, щелкнул зажигалкой. И Трофим подставил сигарету под огонек, затянулся. От дыма слегка закружилась голова.
– Все равно уже! – сказал он, выдыхая дым.
– Что все равно? – Молодой белобрысый следователь внимательно смотрел на него.
Это был капитан полиции, он появился вместе со следственно-оперативной группой, вряд ли ему поручат расследовать убийство, но все же он старался – вдруг удастся раскрыть дело по горячим следам. Это его рвение и пугало.
– Вы уже третий, – усмехнулся Трофим.
– Не понял.
– Возможно, вы поверите.
– Может, отойдем в тенек? – спросил капитан.
Он представлялся, но Трофим от волнения упустил момент, когда прозвучала фамилия.
– Да нет, это не я перегрелся, это ситуация накалилась. Третий труп в серии. А вы третий следователь. Первый, правда, был дознаватель…
Трофим затянулся, подождал, когда перестанет кружиться голова, и продолжил говорить. Ему хватило одной сигареты, чтобы изложить последовательность событий, стоящих за страшной очередью.
– Я не знаю, кто там у вас Кислицыным занимался, но эту ночь он провел у вас в отделении, – сказал Трофим, ничуть не сомневаясь в том, что говорил.
– У нас в отделении?
– Он же в вашем районе живет, здесь, вчера у этого магазина человека избил. Тот его чуть на машине не сбил, Слава думал, что его пытаются убить. Согласно очереди… – мрачно усмехнулся Трофим. – И ведь убили. Но сегодня.
Слава сидел в машине, курил в открытое окошко, скорее всего, рядом припарковался убийца. И сразу же выстрелил – точно в глаз. Скорее всего, Слава и понять ничего не успел. А может, убийца и сказал ему пару слов, чтобы он знал, за что умирает. По закону жанра именно так и положено.
– А вы, значит, следующий? – ухмыльнулся капитан.
– По-вашему, это смешно?
– Да как-то странно звучит.
– Мы тоже не верили… Вот результат.
Трофим глянул на патрульного с автоматом, который стоял возле «Форда» с мигалками. Место ограждено пестрой лентой, выставлено оцепление, работают криминалисты. Вряд ли убийца рискнет в подобной ситуации убить последнего в очереди, но все равно на душе тревожно.
– Значит, звонили вам?
– Звонили. Сказали, что Слава в очереди, а я следующий за ним.
– Откуда звонили?
– Откуда… С какого-то левого и уже несуществующего телефона. Технически это возможно.
– Все равно должен остаться след.
– А кто будет этим заниматься? – усмехнулся Трофим. – Гораздо проще свалить все на меня… Кстати, я сейчас под следствием. Можете позвонить следователю Волынцову, он вам все расскажет.
– Позвоним, обязательно позвоним. – Следователь внимательно смотрел на него.
– Давайте разбирайтесь. А меня можете доставить в отделение, – сказал, а потом задумался Трофим.
Действительно, за решеткой ему будет спокойней: убийца туда не проникнет. Во всяком случае, Славу там он вчера не тронул, дождался удобного случая и только тогда привел приговор в исполнение. Но если вдруг Трофима посадят надолго, он же найдет способ, как свести с ним счеты. Да и нельзя ему за решетку, у него же работа… Хотя какая может быть работа, когда такое дело?
– Зачем? – Следователь проницательно смотрел на Крупицына.
– У вас там сейчас, наверное, жарко?
– Не холодно.
– Зато безопасно… Если убийца что-нибудь не придумает.
– Кто?
– Убийца. Вот как он Диму убил? Отравил! Где, когда – неизвестно. А Муратова! Трость у него была, а в ней шпага. И маска карнавальная…
– Где маска карнавальная? На шпаге? – хмыкнул капитан.
Трофим кивнул, глядя на него. Не верят ему. Три убийства из четырех, а ментам и дела нет. Кто вызвал полицию к трупу Мурата? Трофим Крупицын! Кто сообщил о смерти Кислицына? Крупицын во всем и виноват. Допрос, фабрикация, дело в суд, а там пусть разбираются. И ведь разберутся! В момент убийства Трофим стоял в очереди на кассе, а там видеокамеры, они не соврут.
– Ну что молчите? – скривил губы капитан.
– Да пошел ты! – не выдержал Трофим.
И надо было ему стелиться перед этим кретином, что-то рассказывать. Пусть отправляет под стражу, ему действительно все равно. Уже действительно все равно.
– Что?! – вскинулся капитан.
В этот момент к ним подошел рослый мужчина с вытянутым и расширенным книзу лицом. Трофим даже не понял, откуда он появился.
– Майор Полыхаев, уголовный розыск!
Взяв Трофима за локоть, развернул спиной к следователю. И при этом небрежно махнул рукой, посылая капитана подальше. Тот хотел возмутиться, но промолчал.
– Ваша фамилия Крупицын? – уточняя, спросил майор.
– Крупицын.
– Я общался вчера с вашим другом, он говорил, что его хотят убить.
– Как видите.
– Да уж!
– В момент убийства я находился в магазине! – на всякий случай сказал Трофим.
– А как вы определили момент убийства? – с неуместными веселыми искорками во взгляде спросил Полыхаев.
