Вопросы, заданные безучастным тоном, были самыми банальными: как доехали и какова погода в Северной столице.
Валерий Павлович, до того молчавший, промокнул рот салфеткой и вдруг выдал:
– Экая вы самоотверженная подруга! Все, значит, бросили – и сюда, на стройку? Насколько я понял, вы приехали задолго до исчезновения Алины и так и живете здесь…
Повисла пауза.
Распоряжайка, перестав изображать из себя светскую даму, отложила в сторону приборы и напряглась.
– Такие были обстоятельства, – ответила она скупо.
Но Валерий Павлович, проигнорировав многозначительный взгляд Самоваровой, продолжил:
– И как же к этому относится ваша собственная семья?
Лицо Жанны болезненно скривилось, как утром в курилке:
– Считайте, что я на работе.
– Так и мы, голубушка, вроде как на работе! Хотя и по большой дружбе… И в связи с этим предлагаю внести ясность в ряд моментов, которые, надо сказать, еще вчера вызвали у нас удивление…
Жанна нервно хмыкнула и вновь схватилась за мобильный. В ее взгляде на неодушевленный предмет горела яростная надежда, словно айфон мог разом освободить ее от вопросов ненужных гостей и еще от чего-то другого, неприятного и мешавшего жить. Повертев телефон в руках, она демонстративно глянула на большие настенные часы, висевшие напротив.
– И?! – Голос звучал уже хамовато.
Только тогда Валерий Павлович, сообразив наконец, что имеет дело с барышней неуравновешенной, слегка сбавил обороты:
– Нет, Андрюшка вчера предупредил, что дела служебные его задержат допоздна, но он, конечно, мог с утра почтить нас своим присутствием и кое-что разъяснить. А то мы с Варварой Сергеевной чувствуем себя так, словно попали в какой-то квест…
– Попросила бы не обобщать, – вставила Самоварова. Она была раздражена. Обычно простой и прямой в общении доктор зачем-то принял сейчас неуместный образ интеллигентного сноба. Может, столовое серебро оказало на него такое воздействие? – Что касается меня, то я чувствую себя отлично. Только вот Пресли успел уже придушить несчастного воробья. – И она внимательно посмотрела на Жанну.
На круглом накрашенном лице не отразилось ни ужаса, ни сочувствия, ровным счетом ничего, кроме сковавшего его напряжения:
– Серьезный у вас кошак, а с виду такой спокойный, – машинально пробубнила она.
И уже после, будто делая громадное одолжение, перевела колючий взгляд на Валерия Павловича и процедила:
– Андрей уехал из дома в семь. Уверена, вечером вы увидитесь, и он вам все разъяснит.
Но упрямец, несмотря на выразительные взгляды Варвары Сергеевны, и не думал сдаваться:
– А разве вы сами не можете этого сделать? Насколько мы поняли, вы близкая подруга пропавшей… И тоже должны быть в курсе всего!
Шваркнув стулом, Жанна встала и, жестом остановив Самоварову, выказавшую готовность помочь, принялась складывать в стопки грязную посуду. В мобильный постучалось долгожданное сообщение.
Когда она его прочла, агрессия, будто по мановению волшебной палочки, исчезла, и губ коснулась уже знакомая Самоваровой блуждающая улыбка.
– Так! Кофе мы будем пить на террасе! Там же можно и покурить! – И Жанна, неуместная в своей плохо скрываемой радости, заговорщицки подмигнула Самоваровой, проигнорировав вопрос Валерия Павловича и подытожив незадавшуюся беседу.
* * *
Ливреев был ленив душой.
Это вовсе не означало, что у него не было эмоций – напротив, они, словно кучка муравьев, копошились в нем и, опережая друг друга, так и стремились вырваться наружу.
«Типичное поведение невротика или нарцисса», – отметила про себя Варвара Сергеевна.
Но Жанна, с энтузиазмом расставлявшая нарядные кофейные чашки на убогом столе недостроенной террасы, этого, видимо, не замечала.
То нависая над Ливреевым своей большой налитой грудью, выглядывавшей из глубокого выреза майки, то нарочито поворачиваясь к нему обтянутой узкими спортивными штанами задницей, она вроде бы обращалась ко всем присутствующим, но ловила глазами только его взгляд.
«Вот наша девушка и проснулась», – улыбнулась Варвара Сергеевна, исподтишка наблюдая за ее суетой.
– Давно в строительстве? – с ходу спросил Ливреева Валерий Павлович и отмахнул от себя клубы табачного дыма, которым быстро пропиталась терраса. Не став дожидаться, пока сварится кофе, Самоварова, Жанна и только что подъехавший Ливреев уже успели закурить.
– У меня в этом деле огромный опыт.
– А поконкретней? Поделитесь? – Получив за обедом по носу от Жанны, психиатр решил сменить тактику. Теперь он говорил просто и дружелюбно, всем своим видом изображая искреннюю заинтересованность.
– Я был совладельцем одной строительной фирмы, – охотно пустился в откровения прораб. – Но грянул кризис, разбежались с партнерами, оказался не у дел. Долги, бандиты, предавшие друзья… Проснулся одним утром и понял, что, кроме машины и полбутылки французского коньяка, у меня ничего больше нет. Пришлось начать с нуля уже в одиночном плавании. Лет пятнадцать специализируюсь на люксовой отделке квартир и домов.
– Да, такое нередкое случалось… Девяносто восьмой?
– Именно, – кивнул Ливреев и протянул Валерию Павловичу руку. – Меня, кстати, Вадимом зовут.
– Валерий.
И они принялись обсуждать тяготы, выпавшие в тот период на долю наивных русских предпринимателей, в частности, самого Вадима.
Уж о себе-то, в отличие от Жанны, прораб поговорить любил!
Но за его обезоруживающей откровенностью, с ходу выплеснутой на едва знакомых людей, скрывалось намеренное замалчивание множества фактов, неудобных для образа благородного терпилы, отказавшегося воевать с бывшими друзьями. Проглядывало тут и снисхождение к распоряжайке, чью искреннюю радость в связи с его появлением он не заметить не мог, но намеренно игнорировал, лишь изредка бросая простреливающий взгляд на мелькавшие перед его носом прелести.
Варвара Сергеевна, быстро устав от ливреевской болтовни, вновь переключила внимание на Жанну.
Кофе, сваренный ею, оказался вкусным и крепким. Помимо кофейника и чашек все из того же прекрасного сервиза, распоряжайка притащила из дома пастилу в коробке и небольшую хрустальную вазочку, наполненную шоколадными конфетами.
Перестав наконец суетиться, Жанна уселась на скамейку рядом с Ливреевым.
Их колени будто случайно соприкоснулись, но ни она, ни он не сделали попытки изменить положение ног. Было очевидно, что здесь продолжала разыгрываться какая-то история.
На безымянном пальце правой руки прораба Варвара Сергеевна успела разглядеть тоненькое, словно одолжение той, с которой официально связал свою жизнь, кольцо. Размер кольца явно не соответствовал толстым пальцам, широким плечам и солидному животу владельца.
