«Да ей сложно даже в своем дневнике в этом признаваться», – промелькнуло в голове у Варвары Сергеевны.
По почерку Алины, местами скорому и рваному, словно она хотела через буквы побыстрее выплеснуть из себя невероятное напряжение, Варвара Сергеевна уже научилась распознавать состояние, в котором находилась девушка, когда обращалась к единственному, кто готов был ее выслушать, – красному, с замятостями по краям обложки от вцепившихся в него ногтей дневнику.
– Знаете, меня уже несколько дней мучает один вопрос, – после паузы продолжила Самоварова. – Почему внутреннее и внешнее убранство дома кардинально различаются в стилях?
– Я постоянно им об этом говорила! – нервно хохотнула Жасмин. – Но Алина, ссылаясь на пожелания мужа, настаивала, что внутрянку нужно делать в стиле ретро. Я как профессионал могу хоть холодильник «ЗИЛ» в интерьер «Эрмитажа» эффектно запихнуть, но, если честно, лично я терпеть не могу этот стиль. К тому же в последние годы его только ленивый не эксплуатирует. Иконы, комоды, картины, патефоны – дышать среди этой присыпанной пудрой пыли нечем! Подобные клише – словно всхлип утопающего. Я понимаю, через визуализацию многие все еще пытаются уцепиться за так называемые скрепы: преемственность поколений, повсеместное и обязательное воцерковление, а в этот компот еще и ностальгию по кровавой сталинской эпохе с ее лепниной и грузным хрусталем пытаются примешать. Зачем? Мы живем во времена технологий, которые, развиваясь, гарантируют нам удобство, простоту и комфорт.
– И которые постепенно превращают нас в роботов, отдаляя от так называемых скреп.
– Да прекратите вы! – отмахнулась Жасмин. – Вдвойне обидно слушать, когда о сгнившем хламе будто бы даже печалится образованный и самодостаточный человек.
– Спасибо за столь высокую оценку, – прижав к груди руку, поклонилась Самоварова.
Сделав вид, что не замечает иронии, Жасмин снова затянулась щиплющей глаза и ноздри сигариллой и с видом завзятого эксперта из ток-шоу продолжила:
– Когда человек находится сознанием в прошлом, а не в будущем, рефлексирует и пытается что-то там раскопать – это и есть самый настоящий признак депрессии. Мне кажется, Андрею было не столь принципиально, как отделывать дом, что внутри, что снаружи. Помню, он с энтузиазмом принял мое настойчивое предложение выполнить экстерьер дома в лаконичном современном стиле. Но, общаясь с Алиной, я чувствовала, что она, зациклившись на тяжелой дубовой мебели, паркете и фарфоровых пастушках, пыталась словно заново что-то перекроить в своем прошлом. По мне, все это скучный хлам… Да еще за приличные деньги. Зато снаружи дом получился конфеткой, а? Когда бандерлоги Ливреева закончат, фото с наружной отделкой филатовского дома пойдут в хороший журнал. Я уже договорилась, – с нескрываемой гордостью подчеркнула она.
– Поздравляю… Я поняла ваше отношение к тому, что вы называете скрепами. То есть желание Алины иметь полноценную семью, свить для нее просторное гнездо, которое, возможно, отражает ее внутренний мир, вы считаете хламом? – неожиданно для себя разозлилась Варвара Сергеевна.
– А вы сами свили? Со слониками на салфеточках и щами-борщами на плите? Что-то, глядя на вас, мне в это не верится, – буравя ее своими дерзкими светло-голубыми глазами, немедленно парировала дизайнерша. – Сами говорите: муж у вас гражданский, да и на курочку-наседку вы не похожи.
Варваре Сергеевне вдруг дико захотелось сущую блажь – чтобы в ее руках вдруг откуда-нибудь появилась открытка, где на такой вот лавочке, под кустом жасмина, сидела бы счастливая влюбленная пара, прижавшись щеками друг к дружке. Хоть ретро, хоть самая что ни на есть современная – лишь бы во всем этом бедламе пусть хоть таким образом материализовалась малая толика простого человеческого счастья.
– Думаю, давно свила бы, коль было б с кем, – задумчиво ответила она кому-то третьему.
– Вот видите! Ваше поколение еще пребывало в глубокой иллюзии, потому что информации у вас было мало. А что тогда, что теперь – и это уже статистика! – у нас каждый второй мужик – алкоголик, каждый четвертый – псих…
– А каждый третий гей, – машинально закончила за нее фразу Самоварова, думая совсем о другом.
Увлекшись, Жасмин продолжала:
– Нужны ли они нам вообще? Ок, для размножения – нужны. Только совершенно непонятно, зачем для этого простейшего действия – оплодотворения, которое можно осуществить в кабинете врача, ломать свою единственную и неповторимую жизнь.
– Вы это серьезно?
– Вполне.
– Позволю себе заметить, – включилась в разговор Самоварова, – без мужской энергии мы пусты. Без нее у нас нет ни настоящего, ни будущего. Ни по законам физики, ни по законам психики. Да, возможно, не будет сомнений и терзаний, но не будет и счастья, которое дает нам слияние. Останется только ряд механических действий.
– Вы это серьезно? – в свою очередь удивилась Жасмин.
– Вполне.
– Я уже семь лет живу с женщиной, – с некоторым вызовом в голосе призналась дизайнерша. – И поверьте, только рядом с понятной, подобной энергией я обрела относительное спокойствие.
– Очень рада за вас. Но зачем же так обобщать? Если вы сейчас не лукавите, это лишь подтверждает, что в человеческой природе встречаются исключения. Только мне совершенно непонятно, откуда в вас столько гнева, когда вы обо всем этом говорите…
Впервые за эту странную беседу Жасмин слегка смутилась.
– Вам показалось. Работы сейчас много. Устала. Да еще сюда приехала, как на деревню к глухому дедушке, звоню, кричу – тишина.
– Чего-чего, а тишины здесь, к сожалению, не предвидится.
Жасмин, желая показать, что ей наскучил разговор, провела пальцем по дисплею айфона последней серии и деловито посмотрела на время.
– Так где же все-таки наша Алина? – считав какое-то сообщение, безучастно спросила она.
– По всей видимости, пытается разобраться со своим прошлым.
Дизайнерша нарочито вздохнула. Возможно, из-за клоунского, лежащего плотной маской макияжа, лицо ее казалось устрашающе-печальным:
– Ей бы к хорошему психотерапевту походить. Я все хотела предложить, да было неудобно.
– Неудобно… И где же была ваша экспрессивная прямолинейность?
– В смысле?
– Вы с вашей бесспорной проницательностью давно поняли, что человеку плохо. И с ваших же слов, в наше время ничего необычного в этом нет… Что же вы ей мягко не предложили вашего «хорошего психотерапевта»? Уверена, такой специалист имеется в вашем широком круге общения.
– Я не лезу в душу людям. Мне не за это платят.
– Само собой… Развести сомнительную демагогию все мы горазды. А когда человек рядом тонет – мы тут же вспоминаем про одну из главных скреп интеллигентного человека: мы воспитанные и тактичные, в душу не лезем, так?
Лицо Жасмин приняло такое выражение, будто клоуну между делом сообщили, что «ученый» медведь обгадил его костюм за две минуты перед выходом на арену. Она уж было оторвала свои мальчиковые бедра от лавки, но, быстро взяв себя в руки, деловито поправила ярко-салатовую, с черным иероглифом посредине кофту-размахайку:
