Все тогда мешалось в моей голове…
На чем-то, как советовала Жасмин, нельзя было экономить ни в коем случае, а на чем-то, наоборот, нужно.
Приезжая по вечерам домой, я отпускала няню, наскоро готовила ужин и шла укладывать Тошку. Но прежней умиротворенности в нашей тихой болтовне, увы, уже не было – когда сын наконец засыпал, я уходила в гостиную, наливала себе чаю и садилась подбивать смету.
Я разделила ее на три части: оплата работы подрядчиков, оплата черновых и чистовых материалов.
Мой вечно занятой муж долго не мог понять, почему так разбухают графы, бюджет на которые определяем мы сами (весь чистовой материал), и не уставал чертыхаться в адрес Жасмин и Ливреева, которые, по его мнению, сговорились выкачать из нас как можно больше денег.
Я талдычила, что дело не в них, а в том, что мне хочется взять только качественную и красивую сантехнику или вот эти тканые обои в нашу будущую спальню или вот эту страшно дорогую, но очень стильную люстру для Тошки…
Через пару-тройку месяцев от начала ремонт стал стоить почти в два раза дороже, чем мы предполагали. С боями муж все же шел на уступки, но всякий раз просил не доверять «этим двум паразитам», а руководствоваться исключительно целесообразностью того или иного выбора.
Но главная подстава заключалась в той куче деталей, о которой мы с ним даже не думали: плинтуса напольные и потолочные, ручки на двери, ручки на окна, подоконники и батареи, – вся эта байда в конце концов вылилась в еще одну графу с огромной итоговой суммой. Скрипя зубами, Андрей не успевал распечатывать пахнувшие нашим будущим счастьем банковские пачки и отсчитывать купюры. Что поделать, шоу маст гоу он.
12
– По-моему, она очаровательна в своей зрелости, я бы даже сказала – бьющей через край сочности, но она-то думает как раз наоборот, считая себя списанным товаром. И в этом ее основная проблема. – На слове «проблема» Самоварова поморщилась и остановилась. Новая обувь была тесновата, неразношенная кроссовка впивалась в вальгусную косточку правой ноги.
Варвара Сергеевна и Валерий Павлович с переменным успехом пытались вести здоровый образ жизни. Оставив Ливреева и Жанну решать рабочие вопросы, они успели забежать в гостевой домик, загнать туда Пресли и переобуться в беговые кроссовки, которые, заранее договорившись, подарили друг другу на Пасху. Бегать по идеально вычищенным мощеным дорожкам поселка никто, конечно, не собирался. Перед отъездом в «Сосны» Валерию Павловичу удалось уговорить подругу лишь на модную нынче скандинавскую ходьбу. Теперь в руках у обоих были те самые палки, без которых она невозможна.
– Варь, неправильно! Да не маши ты ими, я же объяснял: синхронизируй движение и делай все размеренно. А Жанна эта, так и есть – недотраханная перезрелая девица, прибившаяся к чужому гнезду. Кстати, будет интересно вечерком посмотреть, как она взаимодействует с Андрюхой. Но с самооценкой, поверь, там все в полном порядке. Ей только одно лекарство показано – хороший, чтоб аж за ушами трещало, секс.
– Фу, мужлан… Не соглашусь. Уж чего-чего, а секса в ее жизни было предостаточно.
– Хм, с чего ты это взяла?
– Ха-ха-ха! Да с того, что она избирательна: вот ты, хоть и красавец мужчина, а ее бесишь!
Валерий Павлович на миг сконфузился и с преувеличенным безразличием пожал плечами.
– Валер… Ты видишь в чужих людях пациентов, а я даже в подследственных всегда видела людей. Особенно в женщинах.
– И что же ты там такого разглядела? Господи, да не маши ты ими! Ты сейчас похожа на лыжника, которого в поле застиг снегопад, а он еще и писать при этом хочет.
Тут, будто в насмешку, налетевший порыв ветра окутал их снежным облаком тополиного пуха.
Вместо ответной колкости Самоварова снова рассмеялась и продолжила:
– Она же втрескалась в него по уши, в этого Ливреева! Потому и сидит сиднем в доме, потому и помогает. Ей отношения нужны, а не просто секс. С сексом-то у прораба все на раз-два решается.
– Ее мотивация даже Пресли ясна. И это лишний раз подтверждает, что женской дружбы, не существует.
– Я вовсе не это сказала.
– Ладно… Давай сегодня хотя бы пару километров пройдем для начала.
– Валер, ты сдурел? Километр – и баста, – нарочито тяжело выдохнула Самоварова.
Валерий Павлович посмотрел на нее и невольно улыбнулся – в свои шестьдесят с хвостиком ей удавалось выглядеть максимум на полтинник. Но и это было обманкой. На все еще аккуратно очерченном овале лица хитро поблескивали карие глаза двадцатипятилетней девчонки.
– Эй, лиса! Меньше покуришь! Два километра – и баста, – не отступал Валерий Павлович. – Остановись, я покажу, как правильно захватывать палки.
Год назад этот поджарый, скорый на слова и действия психиатр неожиданно и цепко захватил свою пациентку Самоварову в серьезные отношения, наполненные склоками, чудесами и тихими признаниями в любви.
При первом же их случайном и нелепом, предшествовавшем встрече в его кабинете знакомстве, ей показалось, будто она знала его всегда.
Ему же, умеренному цинику, прекрасному доктору и отцу-одиночке ничего тогда не казалось, он просто полюбил эту необычную женщину и надеялся провести с ней остаток своих земных дней.
Варвара Сергеевна сделала сердитое лицо и попыталась скопировать движения Валерия Павловича.
– Даже не видя еще твоего Андрюху, могу сказать: что-то в этом доме давно уже не так…
– Что-то не так с твоей дыхалкой. Вдох носом, выдох – ртом. Идем неторопливо, размеренно дышим, чай не на поезд опаздываем.
– Интересно, далеко ли отсюда ближайшая железнодорожная станция?
– Ты думаешь, она могла вот так просто, оставив ребенка и мужа, сесть на поезд и свалить?
– Пока ничего нельзя исключать.
– Уверен, Андрюха подобные варианты уже пробил по своим каналам.
– А я уверена в том, что твой Андрюха тот еще фрукт. Любящий, напуганный неизвестностью муж встретил бы нас вчера на вокзале.
– Ну, Варь… У него работа. Он же наш приезд организовал…
– Кстати, где же он работает? – с наивным видом уточнила Самоварова.
– Я рассказывал тебе, со слов моего сына. Но конкретней ответить не могу, – начал раздражаться доктор. – Сейчас время такое, не принято выспрашивать. Познакомишься – вот и допросишь.
– Обязательно! – с вызовом ответила Варвара Сергеевна. – Я ставлю себя на его место и совершенно не понимаю… Пропала жена, мать его единственного ребенка и хозяйка дома, а у него на первом месте работа.
– Ты мыслишь как женщина. При любой нестандартной ситуации вас захлестывают эмоции, вытесняя здравый смысл. И потом мы по-прежнему ничего не знаем о личности пропавшей. Может, у нее тайный любовник, а может, она – подосланный к Андрюхе агент американской разведки. Хапнула ценную инфу – и поминай как звали.
