Пара на экране обнялась и улыбнулась в наведенную на них камеру.
— Ради чего все это?! Вы же прекрасно можете слышать друг друга! — задыхалась от смеха Инфанта. — Но вы не хотите слышать! Ведь проще катиться по отработанной схеме, так?! Вы начинаете ненавидеть друг друга в лучшем случае уже через полгода! Выучиваете дежурные фразы, прикрывая ими отсутствие чувств! Хотя нет… Чувств у вас много: раздражение, брезгливость, разочарование… Какой чудовищный самообман — думать, что можешь быть частью кого-то… что можешь быть не один…
Протупив еще с полчаса перед телевизором, Инфанта, вспомнив о Пете и о твари, нехотя встала и, едва передвигая гудевшие ноги, поднялась в спальню.
Прежде чем вытащить сим-карту и батарейку из основного телефона, написала Пете:
«Все отменяется. И встреча ордена, и приемы, и Вислаков. Я уезжаю. Надолго».
Затем взяла в руки второй мобильный.
Перезванивать твари, конечно, не стала.
Тварь должна пройти этот квест до конца.
* * *
Доехав до ближайшего к поселку супермаркета, Инфанта взяла две бутылки коньяка и для разнообразия — еще две бутылки виски.
И целую груду мороженого.
Уже на кассе вытащила из тележки куриное филе и бросила в нее несколько плиток шоколада.
Все, что ей сейчас было нужно, это притуплять боль алкоголем, вредно есть и много спать.
И ждать.
Ждать, как она чувствовала, оставалось недолго.
При выходе из магазина был аптечный ларек с зеленым крестом.
Помявшись, она развернулась и подошла к ларьку.
Весь оставшийся день провела на диване в гостиной.
Попивая коньяк, заедала его мороженым и бесконечно щелкала по каналам, пытаясь сосредоточиться хотя бы на одной передаче.
К вечеру, выдернув ее из алкогольной дремы, раздался звонок от Дани.
Прежде чем ответить Инфанта с удивлением наблюдала, как на экране требовательно высвечивается «Даня».
— Назвал же дурындой! — глядя на буквы, хихикала она. — Дурында слово хорошее… доброе…
Убрав звук телевизора, Инфанта приложила палец к бегунку экрана и откашлялась:
— Алло! — бодро ответила она.
— Не отвлекаю? — ей показалось, его голос звучал немного виновато.
— Пока нет.
— Чем занимаешься?
— Жду одного человека.
— Ух ты, как интересно! Мальчика, девочку?
— Женщину.
— Доктора, что ли?
— Следователя.
Повисла пауза.
— Ты шутить, что ли? У тебя все в порядке?
— Так… чела одного расчленила, потом сожгла. Но жду ее по другому поводу.
После нескольких секунд оглушительной тишины на другом конце связи раздался натужный смех.
— Уф… Ну ты и шутница! А я на выхи к тебе напроситься хотел!
— Вряд ли получится. — Инфанта схватила за стола бутылку и наполнила коньяком стакан. — Говорю же, гостью жду!
— М-да? А что, твоя гостья такая страшная?
— Почему? Красивая женщина в годах. — Она щедро приложилась к стакану.
— Боже мой, ты, оказывается, извращенка! — пытался шутить Даня.
— Не больше, чем ты.
— Что ты имеешь ввиду? — напрягся он.
— Это же ты ждал с работы маму, которая уже подгнивала в земле.
В повисшей бесконечной паузе в ее ушах отчетливо гудело «сука».
— У меня была травма. Тяжелая травма, — наконец отозвался он. — Ты отвратительно шутишь.
— Возможно… Но именно я помогла тебе пережить твою сраную травму.
— Не ты. Психолог.
— И как, помогло?
— Отчасти. Все бы ничего, но он мне посоветовал на кой-то хер отвлечься… Как я сейчас уже понял, это было всего лишь заполнением пустоты. — Его голос успел сделаться злым.
— Я это поняла гораздо раньше. Еще там, на Бали.
— И это не помешало тебе раздвигать ноги.
— Моей пустоте это, увы, не помогло, — сказала она и нажала отбой.
* * *
Бежать, изучив распорядок в больнице, решила в тихий час.
В это время лечащие врачи либо уходили на обед, либо занимались в своих кабинетах бумажной волокитой. Дежурные сестрички часто менялись на посту, и шанс, что она нарвется именно на тех, кто владеет информацией о предписанном ей постельном режиме, был невелик.
Самая большая ее проблема — отсутствие обуви.
Переодевшись в «гражданское», Варвара Сергеевна подумала, что нет худа без добра. Кроме вещей, что были на ней, других у нее не имелось. А сумка с вещами могла привлечь ненужное внимание.
Перекинув пальто через руку, и сунув под мышку свернутый лист ватмана, она осторожно приоткрыла дверь палаты.
В коридоре было тихо и пусто.
Слева был пост медсестры, справа, в углу, виднелся выход на лестницу.
Судя по виду из окна палаты, это был шестой или седьмой этаж.
Пропорхнув по коридору на цыпочках, Варвара Сергеевна приоткрыла дверь на лестницу и стремглав бросилась вниз.
На третьем этаже пришлось остановиться и отдышаться.
Перед тем как выскользнуть на первом она надела на себя пальто, достала из кармана портсигар и, сунув в рот папироску, уверенно распахнула дверь.
Вид бледной немолодой женщины отправившейся перекурить на улицу, к счастью, не заинтересовал пожилого охранника, уткнувшегося носом в кроссворд.
Возле входа в больницу, несмотря на промозглую погоду, было оживленно — кто-то с кем-то ругался, кто-то говорил по телефону.
Вдохнув порцию свежего воздуха, Самоварова почувствовала, как приятно закружилась голова.
Убрав папиросу в карман, она, не оборачиваясь, пошла быстрым, но не слишком, шагом.
Осталось пройти последний кордон — пост охраны при въезде на территорию больницы.
И снова пронесло: двое охранников, сидевших в будке, о чем-то оживленно между собой переговаривались. Да и выходящие, пусть даже в тапках, охрану интересовали намного меньше, чем входящие.
Добравшись до дороги, вызвала такси.
Машина должна была подъехать через три минуты.
Уколов совести она не чувствовала.
Домашним планировала написать, как только доберется до нужного и, как она искренне надеялась, безопасного места.
С таксистом пришлось повоевать.
Самоварова намеренно указала в заявке другой адрес, предполагая, что заказ в область оформят нескоро.
