Девки, позировавшие перед камерой телефона, сверкавшие идеальными задницами и на весь пляж над чем-то ржущие, бесили ее до скрежета в зубах.
Волшебная картинка с рекламного постера неумолимо разваливалась на куски.
Здесь было слишком влажно, песок оказался вовсе не белым, а грязно-желтым, океан неспокойным, нахваленный продавщицей из дьюти-фри крем для загара чрезмерно липким, коктейли — сладкими и вредными для печени, лежаки неудобными для спины, а книги популярных современных писателей, которые порекомендовал ей Даня, либо заумными, либо скучными.
И в номере неудобства подкарауливали на каждом шагу. Даня имел дурную привычку разбрасывать вещи где попало, залипнув в телефоне, он по полчаса занимал совмещенный с ванной и душевой кабиной туалет, а потом, испортив отходами своей жизнедеятельности воздух, подолгу плескался в душе.
Стараясь не зацикливаться на этих неприятных мелочах, Инфанта старательно пыталась на что-то переключить свои мысли.
Но получалось только хуже — она начала навязчиво думать о трупе.
«А если все же хозяйка возьмет и нагрянет?!»
Тогда по прилете их с Даней будут поджидать.
И хмурые люди в серой казенной одежде опять разлучат ее с тем, кто стал ей дорог.
Накручивая себя, она все чаще делалась рассеянной и раздраженной.
Дней через пять для самоуспокоения решила набрать квартирной хозяйке.
Та не ответила на звонок.
Промучавшись с час, за который заставила себя покататься на волнах и, не вдумываясь в текст, прочитать несколько страниц книги, Инфанта снова взяла в руки мобильный.
Новых сообщений не было.
Она полезла в популярную соцсеть, на которой была зарегистрирована под вымышленным именем. Зашла на страничку твари. С последнего ее визита на этой страничке ничего не изменилось. Похоже, после поездки в Рим твари нечего было продемонстрировать миру. Еще бы… Роскошь древнего города осталась в прошлом, теперь тварь, ее стараниями, жила в мрачном квесте из мусорных мешков, непоняток со своими мужиками и вспоротого брюха своей вонючей кошки.
И это самое малое, что она заслужила!
Мобильный дрогнул звонком.
Это была хозяйка дома.
Инфанта, закрыв рукой ухо, чтобы не слышать посторонних звуков, напряженно вслушивалась в не слишком (как, впрочем, и всегда) приветливый голос.
— Я что хотела спросить, — после дежурных приветствий заверещала Инфанта, — Могу ли я украсить дом перед новогодними праздниками электрической гирляндой? Вы не против?
— Да бога ради, — голосом замотанной бабы отозвалась хозяйка. — Вашу оплату до конца года я получила, но с января лучше кэш.
— Конечно-конечно! Как вам удобно.
Нажав отбой, Инфанта выдохнула.
Но облегчение было недолгим.
Сразу по возращении она должна будет избавиться от тела!
А еще — от общества Дани, который может напроситься к ней домой.
Улики… Она не должна была оставить улик.
Даня все еще катался на волнах, и она вновь залезла на страничку твари.
Вот уж кто был спец по уликам!
А что, эта ментовка с огромным стажем могла бы посоветовать, как пошагово воплотить в жизнь подсмотренную в сериале идею!
Инфанта истерично рассмеялась и ткнула пальцем на одну из фотографий на страничке твари.
Все эти годы она испытывала к ней самые разные чувства: от раздирающей душу ненависти до идеализирующей ее полустертый в памяти образ не то чтобы любви, но безусловной, ставшей неотъемлемой частью ее души привязанности.
В сложные, насыщенные событиями периоды жизни, случалось, она о ней почти забывала, но затем душа, словно белка в колесе, неизбежно возвращалась к ней вновь.
Вышагивающая впереди мама, держащая за руку нарядную, тщательно причесанную девочку, румяные яблоки в сетках на прилавке, шарлотка, некрасивые женщины-полицейские в криминальных новостях телевизора, красивые сериальные ментовки…
Тварь продолжала жить где-то рядом, расследовать преступления, опекать свою тупую перезрелую дочь и плести романы с мужиками.
Знакомство с Петей дало Инфанте недоступные раньше возможности.
Адрес фактического проживания твари, справку о всех этапах ее карьеры и выписку из ведомственной больницы она получила от него почти год назад.
И долго не знала, что с этой информацией делать.
А потом, одним августовским днем, тварь заявила о себе в соцсети.
Кроме свежих римских фоток на ее страничке была только одна старая фотография.
И эта фотография рассеяла все сомнения.
* * *
— Ты все время какая-то дерганая. — Даня высосал через трубочку чуть не половину коктейля сразу. — На работе что-то?
— Тебе показалось. Солнце! — Она опустила на лицо очки и уставилась на океан.
На нем всегда были волны — иногда несильные, но чаще — большие и беспокойные, словно океан пытался таким образом рассказать людям бесчисленные невеселые истории о них самих.
— Кстати, ты не говорила, где работаешь.
— Кстати, ты не спрашивал, — безучастно ответила она.
Ответ на вопрос, который мог не на шутку разволновать ее неделю назад, уже был лишним. В принципе, она могла ответить что угодно, и это бы ровным счетом ничего не изменило.
— Вроде спрашивал… — Он вальяжно махнул рукой проходившему мимо официанту. — Another cocktail like this, please! — постучал он пальцем по бокалу.
— Хочешь что-нибудь? — деланно спохватился Даня, когда официант уже отошел к соседним лежакам.
— Воды.
Инфанта дотянулась до бутылочки, валявшейся в ногах, и сделала большой глоток.
Тошнота, преследовавшая ее последние дни, не прошла.
— Обедать где будем? Сюда закажем или в ресторан отеля пойдем? — беспечно спросил он.
Похоже, его действительно не интересовало, где она работает и где взяла деньги на поездку. Разговор о своей доле в оплате отеля и билетов он, даже ради приличия, так и не поднимал.
Цены здесь оказались непомерно завышены даже на такие мелочи, как вода.
Инфанта прекрасно понимала: рассчитаться за все дополнительные расходы — жратву, бар, посещения СПА — ее любовнику не по карману.
И все равно, продираясь сквозь тошноту и чувство тревоги, с трудом давя в себе недовольство и раздражение по отношению почти ко всему, что ее здесь окружало, она, пусть и не так, как мечтала, чувствовала себя счастливой.
Время страсти коротко.
Любовники, в сотый раз познавая друг друга, по законам природы не могут быть так же восторженны, как в первый, второй и даже в пятый раз.
