– Если мужчина обнаруживает девушку в своей спальне, это совсем не значит, что она пришла туда намеренно! – возмущенно заявила та. – Вернее, даже если девушка пришла туда намеренно, это совсем не значит того, что о ней сразу подумают!
И принялась торопливо рассказывать:
– Я ждала-ждала возле спальни, его все нет и нет, а вы же срочно меня послали! Ну и решила – возьму без спроса ненадолго и сразу же назад принесу. Только в спальню зашла, а дверь сзади – стук, замок – щелк, а сам он руки ко мне тянет. В общем, получилось так, что часы я разбила о его голову.
Я набычился. Ничего не имею против того, чтобы Мэри оставалась в спальне Эйдвина до утра или вообще из нее не выходила: ее нравственность – ее личное дело. Но когда своего желают добиться силой от человека, который находится среди моих людей, прежде всего оскорбляют меня! И я уже собрался пойти и высказать все, что думаю, хозяину замка, когда он заявился сам. Держа на лице виноватое выражение, а в руках – клепсидры.
– Вот, – сказал он, прикладывая ладонь к здоровенной шишке на лбу. – Кроме водяных часов, других в замке не нашлось. Но и с ними подождать нужно: они в кладовке хранились, она не отапливается, и вода замерзла. Кто же мог знать, что ты за часами? – обратился он к Мэри. – Я холост, ты девица видная, а женщины в мою спальню приходят только за единственным.
– Могли бы вначале спросить!
Эйдвин пожал плечами:
– Имя я всегда потом уже спрашиваю, если еще не знаю.
Пришлось их объяснения прервать, ведь они могли затянуться надолго. Головешка снова начал багроветь, того и гляди опять кляп языком изо рта вытолкнет, тогда достанется и Эйдвину. Тем более лед в часах успел превратиться в воду.
– Рейчел, не будем откладывать!
– Лео, тут еще какое дело. Согласно книге вначале нужно погрузить Головешку в летаргический сон. Или хотя бы в обычный.
– Рейчел, тебе нужен летаргический сон? Ну, мы его сейчас мигом устроим! – широко улыбнулся Блез.
И, подойдя к Теодору, спросил:
– Так кто назвал меня внебрачным сыном шакала, падшим настолько низко, что дальше уже и некуда? – После чего коротко ударил его кулаком в челюсть.
Головешка потерял сознание прежде, чем Рейчел с Мэри успели ойкнуть.
– Рейчел, четверти часа хватит? Ты обращайся, если сон нужно продлить.
Рейчел повела себя неожиданно. Вместо того чтобы надеть на палец Теодора перстень, она выронила его из рук и бросилась к Теду.
– Головешка! Головешечка! – плача навзрыд, кричала она.
Понять реакцию Рейчел, учитывая тонкость ее натуры, было легко. Если вдуматься, все лишения Теодора связаны с ее неудачными экспериментами с перстнем.
– Казимир, Блез, быстро отвязали его и положили на лавку! Мэри, ветром за моей лекарской сумкой! Головешечка!
Теодор пришел в сознание до того, как вернулась Мэри. Он посмотрел вокруг себя, ощупал вначале заплывший глаз, затем желвак на челюсти, который был заслугой Блеза.
– А перстень на пальце откуда у него взялся?! – пораженно спросила Рейчел. – Кто Головешке его надел? Ровно минуту нужно было держать, а он уже сколько?!
Ее голос был преисполнен отчаянием.
– Я, – со смущением признался Эйдвин Бычья Кость. – Мне показалось, что он с руки у него слетел.
Мэри действительно была подобна ветру, ибо вернулась с лекарской сумкой Рейчел практически сразу. Посмотрев на Головешку, который к тому времени сидел на лавке, она спросила:
– Получается, сумка уже не нужна?
– Нужна, – ответила Рейчел. – Для успокоительных капель и для меня.
Теодор меж тем выдал первую фразу:
– Господин виконт Антуан дю Эскальзер, отойдите, пожалуйста, от окна.
– А что с ним не так, Теодор? – полюбопытствовал тот.
– С ним все нормально, но через него может прилететь стрела или арбалетный болт.
Мы с Блезом, не сговариваясь, вздохнули – к Головешке вернулась его прежняя трусость: что с Антуаном может случиться внутри замка, под защитой высоких стен и на глазах у его хозяина?
Парни продолжали пить пиво, закусывая его покрытой янтарными капельками застывшего жира рыбой, даже на взгляд отменной, но теперь в компании с Головешкой и Эйдвином Бычья Кость. Мне, к глубочайшему моему сожалению, пришлось их покинуть, чтобы поговорить с Рейчел.
– Любимая, – сказал я, и голос мой был таким же мягким, как послевкусие пива, которое сейчас пили без меня. – Эксперименты с перстнем придется прекратить. Нам вообще лучше о нем забыть на время.
И еще было жаль две раскуроченные диадемы.
– Понимаю, Лео, – вздохнула она. – Недаром же говорят, что благие намерения и глупость вечно идут рука об руку.
Замок мы покинули на следующий день в компании Эйдвина Бычья Кость и нескольких его воинов. Головешка свою вновь приобретенную трусость практически ничем не проявлял. Разве что частенько бросал по сторонам настороженные взгляды. Но его поведение легко было объяснить укоренившимися в нем повадками матерого лазутчика.
– Да уж, – поморщившись, сказал Блез, когда полозья саней в очередной раз проскрежетали по оттаявшему от снега участку, которые то и дело нам попадались, – вскоре придется приобретать тележку.
– В ней не останется смысла, – пожал плечами дю Эскальзер. – Сани нужны для перевозки дров, которые при наступлении тепла уже не понадобятся. Ну а багаж можно погрузить на самого тробора, как раньше. Мои мысли куда больше занимает другое.
– Что именно, Антуан?
– Возможность использовать его в военных целях. Леонард, вы говорили, что на борту «Улыбки покойника» вам без него ни за что бы не справиться. Нет никаких сомнений, подобная ситуация может возникнуть и в будущем, едва только мы достигнем пределов Гарданики.
Тогда, на «Улыбке покойника», когда я вот-вот должен был погибнуть, тробор помог по зову своего шестеренчатого сердца. Или таких же мозгов – кто заглядывал в его внутренности? И у меня нет никакой уверенности, что тот же зов снова заставит его прийти мне на помощь. Гаспар умеет исполнять незамысловатые приказы. В точности как наш пес Барри – сидеть, лежать, пошли и сгинь с моих глаз долой! Все остальное он делает по собственному разумению. Но чтобы приободрить и виконта, и всех остальных, которые внимательно прислушивались к нашему разговору, со всей доступной твердостью я сказал:
– Антуан, тробор обязательно нам поможет! – И подстраховался: – Но только при исключительных обстоятельствах.
Чтобы впоследствии можно было сказать – обстоятельства сложились не исключительные. Затем, желая их убедить окончательно, вознеся над собой руку, щелкнул пальцами. Гаспар мгновенно встал на одну лапу, задрав две другие в небо, чтобы некоторое время идти только на ней. Причем настолько ловко, что в его походке практически ничего не изменилось. Разве что высыпалась часть углей из жаровни. Этому нехитрому действу втайне от всех я обучил тробора в часы вынужденного безделья еще далеко на юге. И пусть мне даже частично не представлялось, чем такое его поведение сможет помочь нам в жарком бою, остальных демонстрация впечатлила.
