- Что за хулиганство? - опять спросил папа - уже довольно грозным голосом.
- А вы что ругаетесь? - проскрипела старушка, почему-то выискивая взглядом Филю. Похоже, родители её даже не интересовали. - Сами решили порядок установить и ругаетесь. Я ваша сторожиха. Консьержка по-новому. Буду в подъезде за порядком следить.
- Это, конечно, радует... - пробормотал папа. - Скажите, а вы один раз позвонили?
- А то сколько же? Позвонила, вы открыли. Все как положено. - Старушка прищурилась. - А что, и у вас хулиганят? Хорошо еще, дверь не подожгли. В соседнем доме вон три двери спалили. Страх, что творится на белом свете... Но у меня не похулиганите! Я все вижу!
И старуха вдруг погрозила пальцем... Филе! Родители даже взглянули на него удивленно, словно спрашивая: что он натворил?
Это уже было слишком! Филя возмутился до самой глубины души. Но одно дело - собственное, внутреннее возмущение, другое - внешняя реакция. Ведь надо было как-то оправдываться... Оправдываться, не зная за собой никакой вины - вот странная ситуация! И Филя, конечно, растерялся. Выглядел он при этом как самый настоящий преступник. Будто это он выбил все стекла в окружающих домах, выломал дверцы всех почтовых ящиков и связал двух бездомных кошек, живущих в их подвале, хвостами.
- Я не понимаю, Филипп, - пробормотала мама, - как объяснить этот визит...
- Да никак не объяснить! - Филя даже топнул ногой. Наконец-то он пришел в себя. - И вообще, мне некогда вести глупые беседы. А вы, обратился он к старухе, - перед тем как к людям вламываться, завязывайте платок по-человечески. Эти торчащие хвостики, извините, на рожки похожи.
И Филя, не дав опомниться ни старухе, ни родителям, шмыгнул в квартиру. Он захлопнул дверь и, конечно же, сразу прижался к ней ухом. Интересно было послушать, что будет сейчас говорить эта вредная старушенция. И откуда она свалилась на их головы?
- Ишь ты! - возмущалась старуха. - Платок мой ему не понравился. Как хочу, так и завязываю! Невоспитанные какие дети нынче пошли!
Слышно было, как откашливался папа. Наверное, ему было не очень-то приятно за то, что Филя так ляпнул о платке.
- Ну, а, собственно, - сказал он, - на что вы намекаете? В чем провинился наш сын?
- В чем, в чем, - бубнила старуха. - Все они, хулиганы, на одно лицо. То кнопки в лифте сожгут, то на стене напишут... Я вас, люди добрые, предупредить пришла. Чтоб вы сказали своему мальцу: негоже в подъезде баловаться.
- Да вы толком скажите, что он сделал? - строго спросила мама. Сколько можно голову морочить?
- Говорю же, предупредить пришла. - Старуха забубнила совсем тихо, и Филя с трудом различал слова. - Не сделал, так сделает! Если его в срок не укоротить.
"Ничего себе, - подумал Филя, - словечки какие! "Укоротить"... А папе ещё не нравится молодежный язык. Пусть слушает древнестарушечий. "Укоротить"! На "обезглавить" похоже. Нет уж, лучше говорить по-нашему, чем по-старушечьи!".
- А где же вы сидите? - спросила мама. - Ах да, я же видела, что внизу делают какую-то кабинку.
- Сладили мне будочку, в два дня сладили, - противно захихикала старушка. - А вы что, и не знали об этом? А деньги-то с жильцов собирали. Не интересуетесь даже, на что деньги сдаете, как и не жильцы вовсе.
"Не будет житья с ней, - вздохнул Филя. - С этой... будочницей. Действительно, станешь с ней не жильцом. Умрешь от тоски! Кажется, начинаются в подъезде новые времена".
"Консьержка в будке". Эти слова заставили Филю представить огромную собачью будку и страшную собаку с торчащими, как рога, ушами.
- Черт знает что, - сказал папа, заходя в квартиру. - Фантасмагория какая-то!
- Я точно видела её через глазок, - задумчиво проговорила мама. Зачем же ей обманывать нас в таких мелочах? Странная старуха! Хотя... Может, просто у неё уже старческий склероз? Тем более что она, наверное, звонила во все квартиры подряд.
- Вот-вот, и я о том же говорю, - кивнул папа. - У неё склероз, скверный характер, желание пообщаться со всеми жильцами - а я все это должен терпеть? И это называется порядок в подъезде? Ты как хочешь, а меня такой порядок не устраивает!
Филя шмыгнул в комнату, чтобы не попадаться родителям на глаза. Конечно, не удержались бы они от расспросов. А что может он ответить, если и сам ничего не знает?
Он бухнулся на кушетку, взял уже ненужную книгу. Ненужную, потому что ему было уже не до чтения. Мысли его витали очень далеко от египетских пирамид. Как ни смешно, но вернулись эти мысли в собственный дом, а точнее, в подъезд. Филя представлял всех мальчишек, живущих в подъезде... Внешне все они были нормальными ребятами. О каких сгоревших кнопках в лифте, о каких надписях говорила старуха? Да и не было ничего подобного. Кнопки как кнопки, чистые, покрашенные стены... Может, сегодня произошло что-то необычное? Ведь Филя целый день провел дома. Выходной, погода мрачная - в такие дни Филю на улицу и силой не выгнать. Сколько мама ни напоминает о необходимости "подышать воздухом" - Филя только пробормочет что-то в ответ и опять уткнется в книгу. Дышать вполне можно и в комнате. Вон, форточка открыта до отказа.
- Ты это куда? - удивилась мама, когда Филя в прихожей натягивал куртку. - На ночь глядя!
- Ага, ночь. Восемь вечера, - отмахнулся Филя. - Просто осенью начинает рано смеркаться. Сама же говорила, что надо воздухом дышать. Во время вечерней прогулки.
- В такое время только собак выгуливают, - сказал папа. - Будь осторожен! Многие гуляют без намордников.
- Ну, тогда и я надевать не буду, ладно? - отшутился Филя и вышел.
Он даже сам не заметил, когда это успел взять фонарик? Наверное, рука сама его нашарила в ящике стола. И зачем? Фонарик сейчас на улице ни к чему. Двор ярко освещен, а в темные закоулки Филя вовсе не собирается заглядывать. Он вообще не собирается выходить на улицу. Соврал маме насчет свежего воздуха и вечерней прогулки.
"Интересно устроен человек! - думал Филя, выходя на лестничную клетку. - Оказывается, он может думать какими-то тайными мыслями, которые и сам не успевает прочесть. Вот додумался же я захватить фонарь, а только сейчас понял, зачем".
Лестничный пролет был мрачным, как горное ущелье. Без фонарика здесь можно было запросто оступиться. Вообще-то в таких случаях говорят: "Свернуть шею", - но Филя предпочел более легкий вариант.
Лифт в их подъезде работал исправно, и лестницей, к счастью, мало кто пользовался. Но все-таки она не была от этого чище. Вон сколько пыли на перилах, окурков на ступеньках... Филя медленно вел лучом фонарика по стенам. Он уже прошел несколько этажей, но ничего нового для себя не заметил. Никаких таких страшных надписей, отломанных ручек и всего прочего, что оставляют после себя хулиганы. Обычная лестница - даже немножко лучше, чем обычная. В соседнем доме в сто раз грязнее.
Вдруг внизу Филя расслышал легкое шарканье. Он насторожился. Понятно было, что шаркающий человек почему-то старается не шуметь...
