Даже если он получит всю информацию и захочет передать им полный и честный доклад, позволит ли ему это сделать сама долина Сантарога?
Против него работали столь мощные силы, что по сравнению с ними он был разве что свечой, мерцающей на ветру.
Услышав шаги на песке, Десейн выключил свет, открыл дверь и выглянул наружу. Призрачная, размытая темнотой фигура – не то женщина в светлой одежде, не то невысокий мужчина в пальто – приближалась от шоссе по проложенным к парковке колеям.
– Кто здесь? – спросил Десейн.
– Гил!
– Дженни?
Десейн спрыгнул с подножки, чтобы встретить ее.
– Я думал, ты не сможешь приехать, – сказал он. – Ты же говорила…
– Пожалуйста, не подходи ближе, – попросила она, остановившись в десяти шагах от него.
Десейна поразила странная, доселе незнакомая хрупкость, сквозившая в голосе Дженни. Он колебался…
– Гил! Если ты не вернешься к дяде Лоренсу, то должен будешь уехать из долины.
– Ты хочешь, чтобы я уехал?
– Ты должен.
– Но почему?
– Я… они хотят, чтобы ты нас оставил.
– Но что я сделал?
– Ты для нас опасен. Мы это знаем, чувствуем. Опасен.
– Дженни! Ты считаешь, я причиню тебе вред?
– Я не знаю. Знаю только, что ты опасен.
– Поэтому ты хочешь, чтобы я уехал?
– Я тебе приказываю.
– Приказываешь?
Десейн услышал в голосе Дженни истерические нотки.
– Прошу тебя, Гил!
– Но я не могу уехать. Просто не могу.
– Ты должен.
– Нет.
– Тогда вернись к дяде Лоренсу. Мы о тебе позаботимся.
– Даже если я превращусь в зомби?
– Не говори так!
– Но ведь это может произойти, верно?
– Мы позаботимся о тебе, что бы ни случилось.
– Лучше бы вы позаботились о самих себе.
– Мы так и делаем.
Десейн помолчал и спросил:
– Дженни, ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
– Да, – прошептала она.
– И все-таки ты делаешь то, что делаешь!
– Мы не причиняем тебе вреда. – Дженни плакала, всхлипывая. – Мы вообще ничего не делаем, а вот ты…
– Я делаю то, что должен.
– Ты ничего не должен делать.
– Ты хочешь, чтобы я поступил нечестно? Чтобы я… лгал?
– Гил! Умоляю тебя! Ради меня, ради самого себя – уезжай!
– Или возвращайся к дяде Лоренсу?
– Пожалуйста, прошу тебя!
– А что со мной будет, если я этого не сделаю?
– Если ты меня действительно любишь, Гил… Я просто не вынесу, если… – Дженни запнулась – слезы мешали ей говорить.
Десейн двинулся к ней:
– Дженни, прошу тебя…
Она перестала плакать и стала отступать, качая головой:
– Держись от меня подальше.
– Дженни! Что с тобой?
Она ускорила шаг.
– Дженни! Остановись!
Неожиданно она развернулась и побежала по колее. Десейн бросился за ней, но, сделав несколько шагов, остановился. Какой смысл?
Ее голос с явными нотками истерики донесся до него:
– Не подходи ко мне! Я люблю тебя! Не подходи!
Удивленный и раздосадованный, Десейн молча стоял на дорожке. Потом услышал, как хлопнула дверца автомобиля, увидел свет фар, и вот – машина рванулась в направлении города.
Десейн вспомнил бледное лицо Дженни, освещенное звездами, два темных пятна на месте глаз. Лицо было словно маска. Он повернулся и побрел к «Кемперу».
Я люблю тебя! Держись от меня подальше!
А что Десейн в действительности знал о Дженни?
Ничего, за исключением того, что она его любила.
Держаться подальше?
Нет, это было совсем не похоже на Дженни! Чтобы она требовала, умоляла, приказывала? Никогда!
В этом был оттенок безумия. Разумеется, влюбленные в своем поведении не подчиняются общим правилам, но не до такой же степени!
«Ты опасен, и мы все знаем это».
Еще бы не знали!
Там, на озере, они были связаны Джаспером в единое сознание. Конечно, тогда-то и поняли, насколько он опасен. А если он откажется от зелья? Просто перестанет принимать его – будут ли они осведомлены о его мыслях и желаниях?
Они потеряют с ним всякую связь, а его отказ от Джаспера станут воспринимать как предательство.
Тишина и покой, царившие в Сантарога – лишь завеса, за которой притаились ужас, кровь и мрак. Сантарогийцы, словно олимпийские боги, победили яростных и жестоких потомков Урана. Но жестокость и ярость, которую они унаследовали от своих предков, никуда не исчезли. Напротив, они стали гораздо более взрывоопасны, поскольку были скрыты под покровом цивилизованности, где притаились, подобно сжатой пружине.
И Дженни должна ощущать это. Ее любовь к Десейну прояснит ее ви́дение того, что с ними происходит.
«Держись от меня подальше!»
Ее крик по-прежнему звучал в ушах.
Именно так погибли предшественники Десейна – они спровоцировали взрыв бомбы, имя которой – Сантарога.
Размышления Десейна прервали чьи-то голоса. Они доносились с противоположной въезду на парковку стороны. Один из голосов принадлежал женщине. Что касается остальных, определить было сложно. Десейн обошел «Кемпер», посмотрел на мертвые озера и песчаные холмы. Перед ним открылся залитый звездным светом пейзаж, прорезанный глубокими тенями.
На холмах сверкнул лучик фонаря. Покачиваясь, он рыскал из стороны в сторону. Возле фонаря, едва различимые, двигались три фигуры. Десейн сразу вспомнил ведьм из «Макбета». Огибая озерца, фигуры направлялись вниз, по склону холма к парковке.
Десейн решил окликнуть приближающихся к нему людей. А вдруг они заблудились? И что делать людям в этой кромешной ночи?
Неожиданно раздался смех, похожий на детский, и послышался женский голос:
– Ох, Пит, как хорошо, что ты пошел с нами.
Десейн откашлялся и крикнул:
– Эй!
Потом еще раз, уже громче:
– Эй!
Фонарь отбросил луч света в его сторону, и приятный женский голос произнес:
– Кто-то есть на парковке.
Хмыкнул мужчина.
– Кто там? – спросила женщина.
