Именно там, думал Десейн, и находился объект его ярости.
Долина жила под властью злых чар. Сантарогийцы оказались в плену черной магии, воплотившейся в форме безликой пирамиды.
Как только Десейн осознал это, ярость его исчезла. Он понял, что у него тоже есть место в этой пирамиде. Она напоминала естественные пирамиды, существующие в дикой природе, и отличало ее от них лишь одно обстоятельство. Основание пирамиды долины Сантарога прочно утвердилось в земле и простирало свои корни глубоко во влажные промозглые пещеры. Теперь Десейн понимал стоявшую перед ним задачу.
Обстоятельством, которое делало долину Сантарога уникальной, был Джаспер. Где бы ни находился сантарогиец, он всегда возвращался сюда, словно зачарованный. Или наркоман, ищущий то, без чего не мыслит своего существования – дозу зелья. Десейн вспомнил собственную реакцию на Джаспера. Тот присутствовал в пещере в огромной концентрации, и Десейн вдыхал его легкими, впитывал всеми порами своей кожи.
Позади него в комнате пошевелился Марден, Десейн обернулся и посмотрел на него. Да, каждый сантарогиец является продолжением пещеры и живущей там субстанции, а в долине действует наркотический эффект, подобный эффекту от диэтиламида лизергиновой кислоты, иначе – ЛСД.
Но каков механизм, вызывающий этот эффект? Возникает сдвиг серотонинового баланса?
Мозг Десейна работал с необычайной ясностью, анализируя варианты, определяя пути дальнейших размышлений.
– Если вы уже в норме, – произнес Марден, – то я, пожалуй, пойду. И, если вам вновь взбредет в голову совершить ночную прогулку с риском сломать шею, сообщите нам.
– Естественно, – кивнул Десейн.
По какой-то причине эти слова вызвали у капитана взрыв смеха. Так, смеясь, он и покинул номер.
– Черт бы вас всех побрал, сантарогийские умники, – пробормотал Десейн и вновь отвернулся к окну.
Мера объективности – вот в чем заключается его проблема. У Десейна не было подопытных кроликов, он должен ориентироваться только на свои ощущения. Что он испытывает под воздействием Джаспера? Резкое обострение всех чувств и умственных способностей? Не таков ли эффект и от ЛСД? Все это требует тщательных сравнений и оценки. А в чем причина его утреннего недомогания? Этих жутких симптомов похмелья? Он был лишен источника воздействия?
Десейн переключился на самих сантарогийцев, на их личностные особенности. Откуда в них эта настороженность, непривычная манерность поведения, безупречная, принципиальная честность в поступках и словах? Может, та открытость, с какой сантарогийцы говорят о своих самых тайных проблемах, как раз является следствием этой обостренности чувств и ясности мыслительных процессов? Можно ли солгать человеку, который, даже не глядя на тебя, способен угадать твои самые секретные мысли и желания?
Десейн чувствовал, как перед ним раскрываются все новые и новые пути исследования. Преграды рушились, словно карточные домики, однако новые горизонты таили и новые тайны.
Дженни.
Десейн опять вспомнил, как Дженни пришлось исключить из группы испытуемых, когда в университете проводились работы с ЛСД. Она не продемонстрировала никакой реакции. Люди, организовавшие эксперимент, хотели в этом разобраться, но Дженни отказалась им помочь, после чего в отчете против ее имени появилась запись: «Аномальная реакция». Сам же эксперимент закончился провалом и, соответственно, громким скандалом.
Дженни.
Напевая что-то под нос, Десейн прошел в душ. Голова его напряженно работала. Плечо болело гораздо меньше, несмотря на то, что он изрядно перенапряг его во время своей ночной вылазки… А может, и благодаря ей – он его неплохо разработал.
Одеваясь, Десейн решил позвонить Дженни. Вдруг удастся вытащить ее на ленч? Перспектива увидеться с любимой наполнила его душу радостью. Он чувствовал себя ее защитником, спасителем. Их эмоциональная взаимозависимость была столь очевидна! Что это, если не любовь? Эти чувства вряд ли поддадутся анализу, их можно только переживать.
Но если он любит Дженни, то обязан спасти ее от влияния долины, разорвать злые чары, которые держат ее в плену. И она должна помочь ему в этом – хочет она этого или нет, знает об этом или же пребывает в неведении относительно его планов.
Раздался резкий стук в дверь.
– Войдите! – отозвался Десейн.
Появилась Дженни и закрыла за собой дверь.
Она была в белом платье, красном шарфе и красных туфлях, в руке – красная сумочка. В этом наряде ее кожа казалась темнее, чем обычно, и производила впечатление чего-то экзотического. На мгновение Дженни задержалась у двери, не отпуская ее ручки. Широко раскрытые глаза изучающе смотрели на Десейна.
– Дженни! – воскликнул он.
Одним быстрым движением она пересекла разделявшее их расстояние и оказалась в объятиях Десейна. Ее горячие мягкие губы соприкоснулись с его губами. От нее исходил легкий пряный аромат. Наконец она отстранилась от Десейна и посмотрела ему в лицо.
– Дорогой, милый! Я так испугалась! Мне казалось, ты упал с откоса, разбил машину и теперь лежишь под ее обломками. Потом позвонила Уилла. Зачем ты все это делал?
Приложив кончик пальца к носу Дженни, Десейн легонько нажал.
– Я вполне способен позаботиться о себе сам, – произнес он.
– Я же ничего не знала! А как сейчас? Ты хорошо себя чувствуешь? Я встретила внизу Эла. Он сказал, что принес тебе кофе от Джаспера.
– Да, я вышиб клин другим клином.
– Другим клином? Но почему ты?..
– Слишком много вопросов, Дженни. Прости, что заставил тебя нервничать, но у меня работа.
– А, вот ты о чем!
– Я должен выполнить работу, за которую мне платят.
– И ты дал слово, я полагаю?
– Это важно, но это – далеко не все.
– Тогда они от тебя не отстанут и потом.
– Увы, это так, Дженни, любовь моя.
Она улыбнулась:
– Мне так нравится, когда ты называешь меня своей любовью!
– Не пытайся сменить тему.
– Из всех тем – это самая лучшая.
– Согласен. Но давай поговорим об этом в другое время.
– Как насчет сегодняшнего вечера?
– Какая ты настырная! Из-под тебя не вывернешься!
– Я знаю, чего хочу.
Не выпуская Дженни из объятий, Десейн внимательно смотрел на нее. Что сказала Уилла? «Дженни знает, что делает»? Но что бы это ни означало, он нисколько не сомневался в том, что она любит его. Любовь была в сияющем взгляде Дженни и в нежном голосе, и ошибиться в ее чувствах было нельзя.
И, тем не менее, двое его коллег уже расстались здесь с жизнью, и Десейн все меньше верил в то, что это была случайность. А боль в его собственном плече, а также обстоятельства, в которых он получил эту травму, практически не оставляли сомнений.
