– Но к чему такая таинственность?
Джейн взяла Десейна под руку, он почувствовал, что ей страшно, но никак на это не среагировал.
– Никакой таинственности, Гилберт, – заявил Пиаже. – Мы просто заботимся о покое и душевном здоровье наших сограждан. А телевидение сводит их с ума. Конечно, мы отслеживаем новости. Но даже они большей частью приглажены и подслащены.
Вероятно, Пиаже говорил правду, но лишь наполовину. Что он скрывает и чем не хочет поделиться? Чем, кроме изучения телепрограмм, занимались эти женщины?
– Понимаю, – кивнул Десейн.
– Но помните – вы мне так и не ответили.
– Я готов.
– В другой раз, – произнес Пиаже. – А пока – спокойной ночи! – И, войдя в дом, он закрыл за собой дверь.
Десейн ехал на машине вдоль улицы, ощущая на губах аромат поцелуя, которым на прощание одарила его Дженни.
Вскоре он добрался до развилки, откуда улица вела к его гостинице. Но туда не поехал, а, несколько мгновений поколебавшись, направился в сторону Портервилла. Было в этом решении нечто, похожее на самозащиту, но Десейн уверил себя в том, что хочет просто немного отвлечься и… подумать.
Происходящее с ним ему было абсолютно непонятно. Сознание было необычайно ясным, но одновременно им владело беспокойство столь сильное, что его желудок, казалось, готов был свернуться в узел. Мир, простирающийся вокруг него, самым причудливым образом расширился. Десейн сообразил, что, сконцентрировавшись на своей психологии, он слишком замкнулся в себе, и это сузило его горизонты. Нечто, идущее извне, стремилось взломать барьеры, которые он воздвиг вокруг своей индивидуальности, но это неведомое нечто пугало его.
Десейн размышлял, что он делает здесь и что привело его в долину Сантарога.
Он был способен проследить причинно-следственные связи, в основании которых находились и университет, и Дженни, но вновь почувствовал, как что-то внешнее вторгается в эту последовательность. И это вторжение наполняло его душу ужасом.
Надвигалась ночь, и Десейн понимал, что движется вверх, в гору, пытаясь вырваться из долины.
Он вспомнил Дженни – как она явилась перед ним в своем оранжевом платье и туфлях. Она специально оделась так, чтобы ему было приятно, и любовь светилась на ее лице.
Он вспоминал обрывки разговоров, которые велись за обедом. Джаспер…
– Да, это старый добрый Джаспер, – говорила Дженни, пробуя соус. – Вкус насыщенный и глубокий.
– Самое время запустить еще одну линию Джаспера, в пятом отсеке, – произнесла Сара, появившаяся с десертом.
– Я поговорю завтра с людьми, – отозвался Пиаже.
Вспомнив эти фразы, Десейн сообразил, что легкий знакомый привкус был даже в меде. Почему же в своих разговорах они так часто упоминают этого Джаспера? Словно он всегда присутствовал поблизости и давал о себе знать постоянно. Жители Сантарога вспоминали Джаспера… в том числе и в самые неподходящие моменты.
Дрожь охватила Десейна в тот момент, когда его машина выехала на развилку, от которой тянулась дорога, ведущая прочь из долины. Он спасен. Но одновременно с ощущением свободы он почувствовал и горечь утраты.
На откосах, мимо которых он вел свой «Кемпер», тлели сгоревшая трава и кусты. Через вентиляцию в кабину проникал запах мокрого пепла. Ну что ж, вот и объяснение того, почему не работал телефон. Небо понемногу очистилось. Мертвые деревья, стоявшие по сторонам дороги, выглядели как китайские иероглифы, выведенные кисточкой на залитых лунным светом холмах.
Неожиданно Десейн нашел вполне логичную причину для объяснения своего бегства из долины. Телефон! Необходимо позвонить Селадору и обсудить с ним происходящее. Из долины сделать это нельзя, но он может позвонить из Портервилла, после чего вернется обратно.
Десейн двинулся вперед – не чувствуя ничего, уверенно и ни о чем не думая. Даже боль в плече почти утихла.
Из ночной темноты вырос Портервилл. Шоссе, ведущее в город, превратилось в главную улицу, на его левой стороне светилась бело-голубая вывеска автобусной станции, а чуть поодаль горело огнями круглосуточное кафе, возле которого припарковались два большегрузных фургона, маленький кабриолет и зелено-белый автомобиль шерифа. На противоположной стороне дороги оранжевым светом сияла вывеска салуна «Убежище Мамы Френчи». Машины, стоявшие по обочинам, были все, как одна, старые.
Десейн проехал дальше, и на углу, недалеко от затемненной заправочной станции «Шелл», нашел телефонную будку. Он свернул к обочине и остановился.
Двигатель «Кемпера» перегрелся настолько, что некоторое время, после того как Десейн выключил зажигание, еще продолжал работать, постукивая и погромыхивая. Отключив сцепление, Десейн сидел, разглядывая будку, а затем вышел из машины.
Мимо проехал автомобиль шерифа, фарами высветив будку и отбросив ее тень за выбеленную стену находившегося по ту сторону будки здания. Десейн вздохнул и вошел внутрь. Странно, но ему совсем не хотелось звонить, и он был вынужден сделать над собой усилие.
Наконец он услышал голос Селадора с его характерным акцентом.
– Гилберт, это вы? Они уже починили свой чертов телефон?
– Я звоню из Портервилла. Это в двух шагах от долины.
– Что-то не так, Гилберт?
Десейн сглотнул. Даже на таком расстоянии Селадор оставался самим собой – проницательности ему было не занимать! Десейн кратко изложил историю своих приключений. После долгой паузы Селадор ответил:
– Все это в высшей степени необычно, Гилберт, но я не вижу причин трактовать произошедшее иначе, чем цепь случайностей. Что касается газа, Гилберт, то ведь они хорошенько постарались, чтобы спасти вас. А ваше падение… Ну как они могли знать, что там окажетесь именно вы?
– Я просто хотел, чтобы вы знали об этом. Пиаже считает, что я просто притягиваю неприятности.
– Пиаже? Ах, да, местный доктор. По-моему, Гилберт, нельзя серьезно относиться к мнению человека, даже самого уважаемого, если оно выходит за рамки его специальности. Не уверен, что доктор Пиаже способен был бы поставить такой диагноз, даже если бы подобный синдром существовал, в чем я искренне сомневаюсь. – Селадор откашлялся и продолжил: – Вы действительно верите в то, что эти люди против вас что-то замышляют?
Рассудительный спокойный тон, которым говорил Селадор, действовал успокаивающе. Разумеется, Селадор прав. Здесь, за пределами долины, события прошедших двадцати четырех часов приобретали совсем иной смысл.
– Нет, конечно, – ответил Десейн.
– Вы всегда были рассудительным, Гилберт. Но мне все равно хотелось бы предупредить вас: вы попали к людям, которых отличает крайняя беззаботность. В этих обстоятельствах гостиница, где вы остановились, представляется местом крайне опасным, и вам следовало бы поменять дислокацию.
– На что?
