Почему, когда она отправлялась в свои еженедельные поездки домой, никогда не приглашала его в долину Сантарога? Джейн ведь не пропустила ни одного уикенда! А их свидания часто приходились на середину недели. Десейн вспоминал, что она о себе рассказывала – сирота, выращенная и воспитанная дядей, доктором Пиаже, да незамужней тетей… Сарой.
Десейн сделал еще глоток, после чего попробовал суп. А они неплохо сочетались! Сметана пахла примерно так же, как и пиво – новым, непривычным ароматом.
Вне всякого сомнения, Дженни была в него влюблена. Он отвечал ей тем же, и эта привязанность волновала его. Но почему тогда она ни разу не позвала его посмотреть долину, познакомиться с ее семьей? Правда, порой Дженни неуверенно интересовалась – а что бы он подумал о практике в долине Сантарога? Мог бы запросто обсуждать разные замысловатые случаи с ее дядей.
Да какие там случаи? Десейн попытался вспомнить и не сумел. Отчеты, которые присылал из долины Сантарога доктор Селадор, неизменно содержали одну и ту же фразу: «Случаев психических расстройств не отмечено».
Дженни…
Он вспомнил вечер, когда сделал ей предложение. Теперь уж неуверенность оставила ее. Он должен был ехать с ней, и точка!
Десейн вспомнил свой недоуменный вопрос:
– Но почему мы обязательно должны жить в долине Сантарога?
– Потому что в других местах я жить не могу, – ответила Дженни.
И слово в слово повторила сказанное.
Любишь меня – люби мою долину.
Как Десейн ни умолял Дженни, объяснений добиться не смог. И хотя его мужское самолюбие терпело долго, в конце концов, злость в нем вскипела. Она что, думает, будто нигде, кроме как в Сантарога, он ее содержать не сможет?
– Приезжай в долину и просто посмотри на нее, – просила Джейн.
– Только в том случае, если ты согласишься жить в другом месте.
Это был тупик.
Вспоминая эту ссору, Десейн почувствовал, как кровь приливает к лицу. Это была их последняя неделя.
Два дня Дженни не отвечала на телефонные звонки. А после этого и он перестал звонить, словно укрывшись в поврежденной скорлупе своего раненного самолюбия.
А вскоре и Дженни окончательно скрылась в своей драгоценной долине. Наступив на горло собственной гордости, Десейн писал ей, обещал приехать, но ответа на получал. Долина будто проглотила Дженни.
Именно эта долина – та, где он сейчас находился.
Десейн вздохнул и оглядел обеденный зал, вспоминая, с каким воодушевлением Дженни говорила о долине Сантарога. Странно, но ни сам зал, ни сидевшие здесь жители городка не соответствовали тому образу, который, со слов Дженни, создал в своем воображении Десейн.
Но почему она не отвечала на его письма? Вероятно, вышла замуж. Наверное, так.
Мимо дальнего конца бара с подносом в руках прошел чернокожий официант. Бармен помахал ему и позвал:
– Уин!
Официант остановился, приблизился и, поставив поднос на стойку, наклонился к бармену. Десейну показалось, что они спорят. Наконец официант, резко покачав головой, сказал что-то бармену, подхватил поднос и направился к столику Десейна.
– Вот ведь чертов зануда! – усмехнулся он и, опустив поднос на столик, принялся расставлять тарелки с едой. – Говорит мне, будто я не имею права принести вам пива от Джаспера. Здесь сидит дружок нашей Дженни, а я не могу принести ему пива от Джаспера!
Вскоре злость уступила место прежнему добродушию; официант поставил перед Десейном тарелку с ростбифом.
– Так много на свете зануд! – произнес он с белозубой улыбкой.
– Я слышал, как бармен назвал вас Уином.
– Уинстон Бурдо, сэр, – представился официант. – К вашим услугам.
Обойдя стол и приблизившись к Десейну, он возмущенно повторил:
– Не дал мне для вас пива от Джаспера, сэр!
После чего взял с подноса запотевшую бутылку и поставил возле кружки.
– Это, новое, не такое хорошее, как то, что вы пьете, сэр. Зато мясо – от Джаспера. И этот зануда ничего со мной не смог сделать.
– Джаспер? – произнес Десейн. – Я думал, они производят только сыр.
Бурдо, закусив губу, внимательно посмотрел на бутылку с пивом.
– Да, сэр! Здесь все продукты от кооператива. Разве Дженни вам об этом не говорила?
– Нет.
– Вы ведь доктор Десейн? Гилберт Десейн, верно?
– Да.
– Вы ведь милый дружок нашей Дженни! – Он улыбнулся и добавил: – Ешьте, сэр! Отличная еда!
Десейн не успел собраться с мыслями, как Бурдо поспешил прочь.
Милый дружок! Не бывший дружок, а именно дружок! Милый! Десейн почувствовал, как заколотилось его сердце, и обозвал себя идиотом. Это просто у Бурдо такая манера выражаться, только и всего!
В смущении он склонился над ростбифом. Тот полностью соответствовал тому, что о нем говорил Бурдо – нежный, сочный! Сырный соус на картофеле имел тот же едва уловимый острый привкус, которым отличались пиво и сметана.
Милый дружок нашей Дженни…
Слова Бурдо ввергли Десейна в смятение. Он оторвался от еды и, подняв голову, принялся высматривать официанта. Того нигде не было. Джаспер. Вот откуда этот острый привкус, этот ранее незнакомый аромат. Он посмотрел на принесенную бутылку пива. Это – не от Джаспера. Не такое хорошее? Десейн пригубил прямо из горлышка бутылки и почувствовал – у этого пива горький металлический привкус. Вновь приложился к кружке. Пиво мягкое, нежное. Проясняет голову и смывает с языка противный привкус бутылочного пива.
Поставив кружку на стол, он посмотрел в сторону бара и встретился взглядом с барменом. Тот нахмурился и отвернулся.
Вроде все это были сущие пустяки – два разных пива, спор официанта и бармена, сам бармен, который за ним наблюдал, но в сочетании этих незначительных, как тиканье часов, событий Десейн уловил признаки опасности. Он напомнил себе: двое его предшественников уже погибли в долине Сантарога. Не повезло им! Один не справился с управлением, и его машина на полной скорости улетела в овраг, а другой упал со скалы в реку и утонул. Несчастные случаи, что подтвердила полиция штата.
В глубокой задумчивости Десейн вернулся к еде.
Наконец Бурдо принес землянику и, пока Десейн пробовал ягоды, стоял над ним, склонившись.
– Вкусно, сэр?
– Очень! Гораздо лучше, чем та бутылка пива.
– Моя вина, сэр! Может, в следующий раз? – Он откашлялся и спросил: – А Дженни знает, что вы приехали?
Десейн отложил ложку и посмотрел в тарелку с земляникой, словно пытался увидеть там свое отражение. Неожиданно перед его мысленным взором возникла Дженни – в красном платье, оживленная, смеющаяся, энергичная.
