– Что это за звук? – спросил он.
– Какой звук, шеф? – уточнил Виеро, стоявший у него за спиной.
– Вот этот гул.
– Река, шеф. Там резкое сужение в скалах и пороги. – Виеро показал на высокие черные утесы, поднимающиеся над джунглями. – Реку хорошо слышно, когда от нее дует ветер, – объяснил он. – И, посмотрев по сторонам, сказал: – Шеф!
– В чем дело? – Жуан начинал злиться на Падре.
– На пару слов, шеф!
Виеро повел его прочь от Рин, в сторону палаток, возле которых находился блондин с нордической внешностью. Лицо у него было серым, за исключением красной каймы вокруг ожогов.
Жуан посмотрел на Рин. Она отвернулась и стояла со сложенными на груди руками. Напряженная неподвижность ее фигуры, сама ее поза показались Жуану нелепыми, и он с трудом подавил смех. Приблизившись к блондину, Жуан попытался вспомнить его имя. Как Рин его звала? Хогар? Да, Хогар.
– Этот человек, – сказал Виеро, показывая на Хогара, – говорит, что женщина-доктор была укушена насекомыми, которые проникли через их барьеры.
– Да, в самый первый вечер, – прошептал Хогар.
– И с тех пор она на себя не похожа, шеф, – заметил Виеро. – И нам приходится всячески потакать ей, шеф.
Жуан облизал губы. Ему было жарко, а голова слегка кружилась.
– Насекомые, которые ее укусили, были точь-в-точь как те, что мы сняли с вас, – сообщил Хогар.
Он что, смеется надо мной?
– Я хотел бы видеть Чен-Лу, – сказал Жуан. – Причем немедленно.
– Он отравлен и сильно обожжен, – объяснил Хогар. – По-моему, он умирает.
– Где же он?
– В этой палатке, но я…
– Он в сознании?
– Синьор Мартино! Чен-Лу в сознании, однако его состояние не позволяет ему вести долгие…
– Здесь приказываю я!
Хогар и Виеро обменялись взглядами.
– Шеф! Может… – начал Виеро.
– Я хочу увидеться с доктором Чен-Лу прямо сейчас! – заявил Жуан и шагнул в палатку.
Внутри палатки было темно и мрачно, особенно по сравнению с залитой утренним солнечным светом саванной, оставшейся за пологом, и Жуану потребовалось несколько секунд, чтобы приспособиться к полумраку. Следом за ним вошли Виеро и Хогар.
– Прошу вас, синьор Мартино, – проговорил блондин.
– Шеф, может, позднее? – произнес Падре.
– Кто здесь? – раздался тихий голос.
Жуан увидел лежащего на койке человека в бинтах и узнал Чен-Лу.
– Это Жуан Мартино, – сказал он.
– О, Джонни! – Голос доктора окреп.
Хогар протиснулся к койке и, встав около нее на колени, попросил:
– Доктор, не волнуйтесь. Вам нельзя!
В тоне Хогарта Жуан уловил фамильярность. Он подошел к койке и посмотрел на Чен-Лу. Лицо доктора осунулось, словно после длительного голодания, а глаза запали.
– Джонни, – прошептал Чен-Лу, – мы спасены?
– Увы, – ответил Мартино. – К сожалению, нет.
И удивился – зачем он это сказал? Какая глупость!
– Да, это плохо, – вздохнул Чен-Лу. – Значит, все уйдем вместе?
И подумал: Какая ирония – на одном жертвенном костре сгорим и я сам, и жертва, которую я собирался принести. Абсурд и бессмыслица!
– Надежда еще есть, – проговорил Хогар.
Жуан заметил, как Падре перекрестился.
– Пока живу, надеюсь? – усмехнулся доктор. – Так, что ли? – Он посмотрел на Жуана и сказал: – Джонни! Я умираю.
И подумал: Мы все здесь умрем. И там, на родине, в Китае, тоже все умрут. Какая разница, от чего умирать, от яда или от голода?
Хогар, взглянув на Мартино, произнес:
– Синьор! Прошу вас, уходите!
– Нет! – возразил Чен-Лу, – пусть он останется. У меня есть кое-что ему сказать.
– Вам нельзя утомляться, синьор!
– Да какая разница? – сказал доктор. – И, обратившись к Мартино, проговорил: – Ну что, маршируем на запад? Так, Джонни? Жаль, что мне трудно смеяться!
Жуан покачал головой. У него болела спина, а кожу на руках словно кололи иголками. Внутри палатки вдруг стало необычайно светло.
– Смеяться? – шепотом переспросил Виеро. – О, Матерь Божия!
Чен-Лу немного помолчал, а потом спросил:
– Знаете, почему мое правительство не допускает ваших наблюдателей? Ирония судьбы! Наш великий поход вышел Китаю боком. Земля умерла и больше не родит. Ничто не помогает – ни удобрения, ни химикаты. Ничто!
Жуан вдруг поймал себя на том, что с трудом понимает смысл фраз Чен-Лу. Земля умерла? Земля умерла! Что это такое?
– Нас ждет голод, какого еще не знало человечество, – хрипло продолжил доктор.
– Это из-за отсутствия насекомых? – уточнил Виеро.
– А из-за чего же еще? – отозвался китаец. – Больше ничего не менялось. Но мы сломали ключевые звенья в экологической цепи. Мы даже знаем, какие звенья. А что толку? Уже слишком поздно.
Мертвая, бесплодная земля, подумал Жуан. Интересная идея! Виеро, встревоженный молчанием своего шефа, склонился к Чен-Лу и спросил:
– Почему же вы не предупредите остальных, пока и у них не стало слишком поздно?
– Не говорите глупостей! – воскликнул доктор, и в его голосе прозвучали прежние жесткие командные нотки. – Лучше мы лишимся всего, чем потеряем лицо. Я объясняю это вам потому, что умираю, да и вам суждено пережить меня ненадолго.
Хогар выпрямился и отошел от койки, словно боялся испачкаться.
– Нам нужен козел отпущения, вы же понимаете, – продолжил Чен-Лу. – Поэтому меня сюда и послали – найти такого. У нас более высокие цели, чем просто спасти жизни наших людей.
– Вы же в любой момент могли взвалить всю вину на североамериканцев! – заметил Хогар.
– Боюсь, что данный ресурс мы уже исчерпали, и наши люди сыты подобными объяснениями по горло. Мы сами устроили катастрофу, и тут не скроешься. И все-таки мы надеялись найти кого-нибудь, кого можно было бы обвинить в наших бедах. Яды нам поставляли англичане и французы. Этот вариант мы использовали, однако без видимых результатов. Нам помогали русские. Но ведь сами русские не рискнули вычищать всю свою страну и сделали это лишь до Урала. И они вполне могли показать нам, что в своих бедах мы виноваты сами. Сами дураки, чего ж других винить?
– Так почему же русские ничего не сказали? – спросил Хогар.
Жуан посмотрел на него. Бессмысленные слова. Бессмысленные слова…
– Русские тихо и спокойно выводят свое Предуралье из Зеленой зоны, – ответил Чен-Лу. – Вновь заселяют насекомыми… Последний приказ, какой я получил от своего правительства – найти какое-нибудь новое, типично бразильское насекомое, которое было бы способно уничтожать наши посевы. И тогда мы могли бы обвинить в наших бедах… Кого, как вы думаете? Ваших бандейрантов.
