Перед самым звонком мы получили задание: выбрать песню по своему усмотрению, дать свое понимание текста, а потом исследовать историю ее создания и выяснить истинное значение.
— Это может быть сногсшибательно, — заметил Даллас, пока мы запихивали наши тетради в рюкзаки, — даже для нашего сопротивляющегося местного поэта, госпожи Блум.
— Энди, — вырвалось у меня, — госпожа Блум моя…
Я не смогла закончить этого предложения. Тема мамы оставалась для меня под полнейшим запретом. Я дождалась, когда последние ребята выскочили из класса.
— Почему вы думаете, что именно я писала о поэзии? — спросила я, когда мы остались вдвоем.
— Я не думаю. Я знаю.
— Откуда?
— Оттуда же, откуда знаю, что Кристал Томас написала о…
— О страхе выделиться из толпы? Это лишь отчасти связано с психикой. Я имею в виду, что она — одна из немногочисленных афроамериканцев в нашей школе.
— Вполне логично, — согласился Даллас, — но стихи о змеях наверняка написала Кейт Хилл.
— Потому что…
— Это слишком отстойно, и мы с ней оба поняли, что ей не удастся добиться успеха на семинаре.
— Да, она бросила, потому что ей нужны все пятерки в аттестате для колледжа. Но ходят слухи, что у вас получить высший балл почти невозможно.
— Ей, во всяком случае.
— А кто написал классные стихи о призраках?
— Изначально? По большому счету Сильвия Плат
[12].
— То есть это было подражание, плагиат?
— Такие ловкачи встречаются в каждом классе, — заметил Даллас, — хотя я пока не вычислил, кто она.
— Тогда откуда вы знаете, что это она?
— Плагиаторы выбирают созвучные их натуре первоисточники. Если им хватает ума.
Я привыкла ожидать особой оригинальности от писателей на наших факультативах, но Даллас оставил их далеко позади.
— Вы всё еще не сказали, почему решили, что именно я боюсь поэзии.
— По логике, вы единственная из класса не могли бы написать этого.
— Почему же?
— Потому что вы — любимица на кафедре английского языка.
Я почувствовала, как у меня загорелись уши.
— Именно поэтому я намеревался выявить все ваши способности.
— Но передумали?
— Я ничего не имею против здорового бунтарства, — возразил Даллас, — особенно когда оно подкрепляется талантливой работой.
Талантливая работа…
Я невольно заметила, какие у него изумрудные глаза… идеальное клише для зеленого цвета.
— Стихи пугают меня.
— Все мы чего-то боимся.
— А чего боитесь вы? — вдруг решилась спросить я.
— Будущего, — улыбнувшись, ответил он.
Глава 3
«У папы похмелье, а мама злится, но старается не показывать этого, — подумала Кэссиди, сидя напротив родителей за столом в обеденном зале. — А может, и у мамы тоже похмелье».
Они, все втроем, словно стремясь оттянуть трапезу, медленно прошествовали по ряду шведских столов и застряли возле стойки с омлетами, пытаясь высмотреть относительно тихий уголок в этом большом шумном зале. Первая волна едоков — жадные до всего первогодки и их родители — уже закончила поздний завтрак, поэтому толкаться локтями не пришлось.
Как она и рассчитывала.
— Так как же твои… — начала мама.
— Только не надо про учебу, — лишь отчасти шутливо прервала ее Кэссиди.
— Я хотела спросить про ваши пробежки, — закончила мама, определенно и явно страдая похмельем.
Странное для нее состояние. Она редко напивалась до такой степени. Обычно ее похмелье становилось заметным только на следующий день после новогодних или свадебных вечеринок да особо разгульных приемов в книжном клубе. Среднестатистическая женщина, изредка выпивающая в компании; хотя Кэссиди слышала, как и они с папой вспоминали крутые вечеринки в колледже. И если ее собственные четыре года в Гленлейке хоть что-то показывали в этом плане, то можно смело утверждать: в их школьные годы тоже имели место пара-тройка пьянок.
— Уж порадуй нас, милая, — пробурчал папа. — Мы ведь будем питаться здесь еще четыре раза, начиная каждый следующий год с двойняшками.
Кэссиди, вздохнув, начала подыгрывать им, хотя очень проголодалась и отчаянно хотела слопать свой омлет с грибами и сыром.
— Полегче, папуля. Я же просто шучу. Но ты и сам говорил, что общие вопросы порождают, в общем-то, скучные ответы.
— Но наши вопросы, на мой взгляд, достаточно конкретны.
— Чдно. Бриана Сандерсон станет капитаном команды, но тренер сказал, что я вроде как буду в запасе.
— У тебя и так хватает забот с поступлением в колледж и прочими проблемами.
— А вы знакомы с мистером Келли?
— Лично не знакомы, но слышали его выступление, — уклончиво ответила мама, словно оно не особенно впечатлило ее.
Вооружившись вилкой, Кэссиди принялась закидывать в рот кусочки омлета. Папа практически смеялся над ней. По любому поводу. Из-за постоянных тренировочных пробежек пять дней в неделю она нуждалась в белковой пище. В белках, углеводах, сладостях и… иногда даже свежей зелени.
— Меня лично его выступление сильно взволновало.
— Мне не очень понятно, зачем ты вообще таскаешься на этот семинар, — признался папа, пока мама, игнорируя свой омлет со шпинатом, нареза́ла дыню на тонкие ломтики.
Кэссиди не обладала, как мама, склонностью к литературному сочинительству, а если имелся выбор, то обычно предпочитала художественной литературе творческие документальные или научные работы… и как раз журналистика, на ее взгляд, наилучшим образом представляла такого рода литературу. Она пока не знала, что именно ей хочется изучать в колледже и кем она хочет стать в будущем. Лишь хотела найти то, что действительно увлечет ее. Возможно, поиск наконец-то завершен?
— Мне же не предоставили право выбора факультативного писателя, — заметила Кэссиди, — и насколько я понимаю, вам хочется, чтобы я воспользовалась преимуществами этого знаменитого семинара для выпускного класса.
— Разумеется, хочется, — не слишком убедительно подтвердила мама.
— К тому же мне интересно, как можно использовать журналистские приемы для написания креативной документальной или научно-популярной литературы, — добавила девушка, считая, что нечто вроде этого они предпочли бы услышать.
