Даллас послал его подальше.
Потом вдруг откуда ни возьмись появился Рой и, сказав: «Похоже, этот мудак уже достал вас?» — вмазал ему по башке. Когда парень в обшарпанной куртке зашатался, Рой схватил его в охапку и буквально вышвырнул во двор.
— И чтоб никто больше не беспокоил профессора!
Даллас улыбнулся, но мне показалось, что ему стало так же тошно, как и мне.
Однако он все еще не хотел уходить, согласно кивнув, когда Рой спросил, не хочет ли он «набрать обороты», и даже не поинтересовался, хочу ли я пойти с ними, а потом оба исчезли минут на десять, бросив меня в одиночестве.
Крутая женщина со шрамами от угрей подошла и начала задавать вопросы, пытаясь выяснить, откуда я взялась. Я сказала, что меня зовут Энджи и что когда-то я училась в школе Гленлейк. Глупая ложь, но я не смогла придумать ничего лучше.
Даллас и Рой вернулись в полнейшей эйфории, ведя какой-то безумный разговор. Потом принялись играть в дартс.
Казалось, что дурацкая вечеринка будет тянуться вечно, но постепенно дом начал пустеть, даже несмотря на то, что со двора вернулся тот тощий парень, маячивший теперь в дверях кухни. На самом деле я не видела Далласа и Роя, но вдруг услышала возмущенный крик последнего. Оглянувшись, я увидела, как он идет к Далласу с дротиком в руке.
Нет, он не держал его. Дротик торчал из тыльной стороны его ладони.
— Обдолбанный урод!
— Прости, Рой, — выдавил Даллас каким-то странным голосом, точно едва сумел подавить смех.
— Пласти, Лой, — передразнил его Рой. — Ты гребаный пидорский поэтишка. Не можешь выдержать сраную наркоту… Вали отсюда и забирай с собой свою совращенную малолетку!
Я сидела точно завороженная, но, когда он сказал это, вскочила с дивана и бросилась к двери.
— Черт, чувак, — промямлил Даллас, отступая назад.
— Тебе повезло, что она здесь, иначе ты был бы уже мертв, старый хрен!
Я развернулась и выбежала из дома. Даллас последовал за мной.
— Уже мертв, старый хрен! — опять донеслось до нас.
На льду около машины Даллас поскользнулся и упал. Он оттолкнул меня, когда я попыталась помочь ему подняться, и проскрипел:
— Отстань от меня…
— Ты машину-то сможешь вести?
Вместо ответа Даллас забрался в салон и включил зажигание. Я быстро проскользнула на пассажирское сиденье, опасаясь, как бы меня не бросили на произвол судьбы.
На обратном пути я почти не могла смотреть на дорогу. Даллас казался нервным и постоянно посматривал в зеркало заднего вида, словно ожидая погони.
— В тот день ты ушел с Роем, верно?
— Ему понадобилась помощь с машиной, — буркнул он.
Неужели он вправду думает, что я не знаю, где он покупал наркотики?
* * *
— Пригнись, — велел Даллас, когда мы свернули на школьную дорогу, хотя стояла уже глубокая ночь и вокруг не было ни души.
— Отвези меня к общаге, пожалуйста, — попросила я. — Сегодня мне хочется спать в своей постели.
— Нельзя, — Даллас покачал головой. — После того, что ты рассказала Джорджине, это может вызвать слишком много вопросов.
Он довез нас обратно до своего коттеджа и заехал в гараж. Я попыталась выйти из машины, но Даллас перегнулся через меня и захлопнул дверцу.
— Я хочу тебя.
От него исходил какой-то странный запах, а глаза словно остекленели. Обогреватель в машине работал не особо хорошо, и как только двигатель перестал работать, стало холодно.
— Прямо здесь. Сейчас.
Я лично не хотела совсем. Но он, кажется, ничего не замечал. Или, может, ему было все равно…
Глава 38
Пока соседка по комнате ходила на практикум в дискуссионный клуб, Кэссиди сравнивала фотки со своего телефона с обнаруженными на флешке. Их уже перегрузили в папку «Источники и доказательства» «облачного» хранилища.
Насколько она могла судить, мамин браслет был идентичен тому, что обнаружили в машине Далласа Уокера. Тому самому, что сняли с костей его руки.
Ее пробрала дрожь.
Она должна узнать правду.
Кэссиди уже не помнила, когда последний раз звонила Джорджине, но ее номер у нее имелся — ее «почетная тетушка», как называла себя Джорджина, всегда присылала ей поздравления ко дню рождения или по другим особым случаям.
Ответили после первого же звонка.
— Кэссиди! Надо же, какой сюрприз… Проблемы с мальчиком?
Кэссиди вдруг захотелось придумать причину, по которой она не могла спросить маму об этом браслете. Разумеется, нельзя запросто сказать лучшей маминой подруге: «Я не доверяю маме».
— Нет, с мальчиком проблем нет, — ответила она. — У меня просто появился один небольшой вопрос по нашей журналистской программе. Лиз рассказывала всем, как много полезного ты помнишь…
Ответом ей послужило не свойственное Джорджине молчание.
— Надеюсь, ты не против помочь мне? — неуверенно спросила Кэссиди.
— Ну, я всегда с удовольствием отвечала на вопросы о нашей школе, — после короткой заминки ответила Джорджина.
Несмотря на обстоятельства, Кэссиди не смогла сдержать улыбку.
— Не помню кто, но мне говорили, что в годы вашего обучения были очень популярны занятия по металлообработке и все вы тогда делали браслеты.
— Ну, уж не все. Только девочки из того класса. И это вовсе не было повальным увлечением, хотя я помню, что кое-кто в кампусе щеголял в таких браслетах.
— А они все были одинаковыми или разными?
— Определенно разными. Все старались придать им индивидуальность и превзойти друг дружку. Между прочим, твоя мама посещала те занятия.
— Неужели? — Кэссиди постаралась изобразить удивление.
— А ты сама у нее спроси. Ее браслет, возможно, получился самым красивым. Помню, она трудилась над ним так долго, что могла бы за это время сделать десяток других браслетов.
Все слова, которые Кэссиди хотелось сказать, застряли у нее в горле. Изданные ею возгласы напоминали нечто среднее между кашлем и мычанием.
«Может, только два — один для себя, а другой для Далласа Уокера?»
— Понятно, — сдержанно произнесла она и добавила, объясняя свое мычание: — Мне не следовало бы жевать, разговаривая по телефону, но я ужасно проголодалась.
Кэссиди расстроилась, подумав о том, кто в ее семье является главным хранителем секретов.
К счастью, Джорджине пришлось отвлечься от разговора и выдать какие-то указания одному из домочадцев, поэтому она не надумала спросить, с чего вдруг девушка заинтересовалась браслетами. Ведь имевшимся ответом Кэссиди не могла поделиться.
