— Что тебя так рассмешило?
— Ничего. Просто смешинка в рот попала.
Глава 16
Энди заметила белый «Рейндж Ровер» Джорджины, когда та припарковалась на другой стороне улицы от «Блуминг букс». Способность заранее видеть нежданных гостей являлась одним из множества преимуществ уличной витрины магазина.
Издательская компания Энди выпускала первоклассные иллюстрированные издания и научно-популярные книги, посвященные искусству, архитектуре и культуре Сент-Луиса и окрестностей.
При некотором везении, если очередной год завершится прибылью, и отчасти благодаря ее офисному магазину в районе Сентрал-Вест-Энд, куда горожане обычно захаживали за покупками, она сможет расширить свой бизнес в другие штаты. Энди даже подумывала о новом ассортименте художественных изданий некоторых авторов со Среднего Запада.
Это было рискованно с финансовой точки зрения, но короткая карьера помощницы редактора в нью-йоркском издательстве, пока Йен без особого толку стажировался на Уолл-стрит, научила ее видеть ловушки и потенциальные выгоды. Вынашивая Кэссиди, Энди прервала так успешно начавшуюся карьеру, однако создание собственного издательского предприятия принесло ей гораздо большее удовлетворение. Она больше не мечтала написать Великий американский роман, но не исключала того, что сможет издать его.
— Никак не могла дождаться, — заявила Джорджина, влетев в офис со звоном дверного колокольчика. — Уже доставили?
Энди не могла сказать, что визит подруги стал полной неожиданностью, — она сама сообщила Джорджине, что официальный экземпляр «Очарование Ладю» поступит сегодня. Учитывая, что обложку украшала роскошная фотография шикарного особняка Джорджины, Энди понимала, что та захочет первой лицезреть его. Просто она думала, что Джорджина дождется от нее сообщения о том, что его доставили.
— Посылки обычно доставляют не раньше часа.
— Ну и ладно, — небрежно произнесла Джорджина, запуская руку в коричневый бумажный пакет. — Я притащила сэндвичи с солониной.
— Не стоило, — заметила Энди, глядя, как подруга развернула ее любимый сэндвич и передала ей вместе с вишневой содовой. — Это же чистый вред.
— Кстати сказать, всех жутко взбудоражило известие о смерти нашего старого друга, поэта.
Учитывая, что Джорджина, бесспорно, вооружившись списком бывших одноклассников, позвонила или написала всем, кто учился с ними в Гленлейке, этот разговор был неизбежен. В сущности, Энди удивило, что Джорджина с порога не сообщила эту сплетню, ставшую истинной причиной ее раннего приезда.
— И что же они говорят? — неохотно спросила она, осознавая, что ей все-таки необходимо это узнать.
— У каждого, похоже, своя версия того, кто же убил его.
Несмотря на идеально приправленную и невероятно сочную солонину, во рту вдруг так пересохло, что пришлось глотнуть содовой.
— Даже если все признаки указывают на то, что он покончил с собой?
— Но ведь если его убили, то мы наверняка знаем убийцу, — с особой пылкостью заявила Джорджина. — Возможно, ему решил тайно отомстить кто-то из преподавателей, или же он достал своими претензиями кого-то из учеников…
— О господи, ты говоришь как Кэссиди и ее одноклассники с журналистского семинара.
— Вероятно, как некая Лиз Райт. Именно она позвонила мне из Гленлейка, спросив, не могу ли я уделить ей несколько минут, чтобы поговорить об учителе, которого я когда-то знала как Дэвида Далласа Уокера.
— И что же ты ответила? — с трудом выдавила Энди, чувствуя, как страх сковывает горло.
— Что предпочла бы поговорить с моей крестницей Кэссиди Коупленд.
— Да неужели?
— Я получила обстоятельные объяснения того, как их преподаватель понимает важность объективности журналистского расследования. Поэтому им поручили связываться только с теми бывшими учениками, которых они не знали лично.
— Очевидно, Кэссиди еще не усвоила этот подход, когда с пристрастием допрашивала нас с Йеном, — проворчала Энди.
— Должно быть, ей дали какое-то специальное разрешение, — усмехнувшись, предположила Джорджина. — Они там в Гленлейке опрашивают всех, кто хоть немного знал Далласа. Этот их препод, похоже, крутой ас.
— Кэссиди уж точно в восторге от него, — призналась Энди, вдруг осознав особую многозначность собственных слов.
Ей вспомнилась собственная одержимость Далласом. Представилось, как Кэссиди задерживается с этим журналистом допоздна после уроков…
— Зная, что тебя это интересует, я сказала мисс Райт, что просто пошутила, и терпеливо перенесла ее допрос.
— И о чем она спрашивала?
— Ну, она задавала множество замысловатых и отчасти повторяющихся вопросов. Каким учителем был Даллас Уокер? Как бы вы описали методы его преподавания? Можно ли сказать, что он особо тесно общался с какими-то другими учителями? Или с учениками?
— Да, это не то что лобовые вопросы типа: «Разве не профессора Плама
[45] видели с обрезком трубы в библиотеке?» — сухо заметила Энди, желая убедиться, что подруга сообщила абсолютно все о заданных вопросах и данных ответах.
— Нет, но цель допроса была совершенно очевидной: выяснить, не знаю ли я кого-то, кто имел причины ненавидеть или убить его.
— И что же ты сказала?
— Что большинство парней считали его отморозком.
— Так и сказала?
— Но я услышала, как она принялась неистово строчить в своем блокноте, когда я добавила, что все девушки считали его чертовски сексуальным.
— А из девушек прежде всего ты сама, Джорджина, — усмехнулась Энди. — Но, конечно, до того, как обрела истинную любовь в лице Томми Харкинса.
— С ним я, кстати, тоже вчера болтала.
— Ты позвонила ему?
— Ага, и мы стали друзьями на «Фейсбуке».
— Рискованный шаг, не боишься? Он ведь одинок и, вероятно, готов пуститься во все тяжкие.
— Ну, ты же сама видела его. Даже если б я не была счастлива в браке, я вовсе не собираюсь давать ему второй шанс.
— Как скажешь.
— Чисто деловое общение. И надо признать, он кажется довольно успешным для парня, которому в школе едва удалось осмелиться расстаться с девственностью. Он предложил создать на «Фейсбуке» группу, пригласив в нее тех, кто учился в классе Далласа Уокера. Там мы сможем делиться пикантными подробностями этого смешного детского расследования.
— Вряд ли уместно говорить о смехе, описывая детей, которые по уши влезли в расследование смертельного случая… — Энди задумчиво помедлила. — А Сильви мелькает на «Фейсбуке»?
