— Даллас Уокер представлял себя бунтующим грешником, — наконец ответил Йен. — По-моему, он компенсировал свои пороки, скажем так, в поэтическом творчестве. Ему хотелось быть обычным парнем, душой общества, и он гордился тем, что нарушает всяческие правила, гордился собственной непредсказуемостью. Одни думали, что он сбежал в Мексику. Другие считали, что его мог пристукнуть случайный попутчик.
Вдали за полями он заметил сутулую фигуру Роя, толкавшего свою тележку, и добавил:
— Наверное, я всегда подозревал одного из городских пьянчужек, с которыми якшался Даллас Уокер. Ходили слухи, что он тусовался с крутыми парнями… байкерами и даже с фактически преступниками.
— Для этого имелись какие-то доказательства?
— Не знаю, но я был членом его бильярдного клуба, который он окрестил «Меткий кий». Возил нас играть в довольно сомнительные забегаловки, где имелись бильярдные залы. Один из них находился в байкерском баре.
Уэйн присвистнул.
— Должен признаться, меня немного удивило, что школьные власти поддержали ваш проект.
— О нет, вряд ли, — небрежно возразил Келли, — однако в этом году они пригласили не поэта, а журналиста, специализирующегося на расследованиях.
Йен задумался, много ли Уэйн Келли сумеет выжать из его замечаний. Репортеров наверняка учили стряпать блюда из крошечного набора ингредиентов. Но если он сумеет подбросить правильные крошки, все может получиться не так уж плохо…
— На вашем месте, — заметил Йен, — я начал бы с подонков, с которыми общался Даллас Уокер. Уверен, что большего и не потребуется.
Глава 6
— А твой предок определенно поладил с мистером Келли, — заметил Тэйт, найдя Кэссиди в толпе, когда турнир закончился и игроки вместе со зрителями потянулись к столу, где ожидалось награждение победителей.
Естественно, выиграла папина команда. Хотя церемония награждения была скорее шуточной — по традиции победителей награждали «ведром воды», куда на самом деле насыпались конфетти. Прикол, способный одурачить только первогодков и их родителей. Кэссиди вдруг осознала, что специально держится поодаль, не желая быть в первых рядах, когда капитан команды красных Йен Коупленд поднимет этот дешевый трофей.
— Вероятно, папа просто обрадовался, узнав, что мистер Келли такой же хороший спортсмен, как он сам.
Она не могла толком понять, почему ее обеспокоило их столь дружеское общение. Может, потому, что обычно родители предпочитали не вмешиваться в ее школьную жизнь…
— Мои предки уже наговорили Келли, какой я замечательный мальчик. Короче, все свое время в этот заезд они посвятили тому, чтобы попытаться переиграть наши традиции, — признался Тэйт.
Ее предки таких попыток не предпринимали. Стиль общения Коуплендов подразумевал небрежные комментарии, брошенные людям с заведомо предсказуемой реакцией, не затрагивая при этом реальных проблем. Это давало отличные преимущества по жизни, но также и сводило с ума, поскольку они редко говорили честно о том, о чем действительно думали.
И тем не менее почему же мама с папой ни разу не упоминали о странном исчезновении преподавателя? А ведь они рассказывали о своих школьных годах довольно много…
— А твои родители говорили что-нибудь про Далласа Уокера? — спросила она Тэйта.
— По мнению мамы, мне просто повезло, что меня не вышибли отсюда за «подлунный закидон». Она говорит, что в случае исключения закончилась бы привычная мне жизнь.
Кэссиди почувствовала неожиданное чувство потери при одной только мысли о том, что это расследование и весь учебный год могли бы проходить без Тэйта.
— А что сказал твой папа?
— Он учился здесь задолго до Уокера и вообще не особо заинтересовался этим проектом. Хотя он чертовски горд тем, что мне хватило смелости попытаться вернуть традицию подлунных заныриваний в озеро Лумис.
— Мой герой! — воскликнула девушка, просто чтобы посмотреть, как он покраснеет.
Тэйт коснулся ее руки тыльной стороной ладони, отчего по коже пробежали мурашки.
— Извини, — поспешно произнес он.
Порой этот парень вел себя как полный придурок.
Кэссиди глянула вокруг, убедившись, что никто за ними не подглядывал. Единственным недостатком своего избранника она считала то, что он наверняка понравился бы родителям: числился лучшим учеником и — не считая ныряния при луне — совершенно благонадежным.
Но с чего бы ей винить его в этом? Она же не любила его, хотя он ей очень нравился. И не собиралась рассказывать о нем в ближайшее время. Фактически раз родители не посвящали ее в свои тайны, то и она определенно могла не делиться своими.
Невольно усмехнувшись, Кэссиди вскинула голову и поцеловала Тэйта в губы.
Глава 7
Личный дневник Энди Блум, школа Гленлейк
29 сентября 1996 года, воскресенье
— Я никогда не перестану желать тебя, — признался как-то вечером в прошлом году Йен. Его слова очень тронули меня, пока он не продолжил: — Мой отец говорит, что придется, но я не перестану. Никогда.
Я убеждала себя, что он преувеличивает, поскольку мы тогда немного выпили и были под кайфом, однако невольно вспоминала его признание всякий раз, когда Коупленды приезжали в школу, что бывало регулярно, поскольку мистер Коупленд возглавлял совет попечителей.
Я им не нравлюсь, но они неизменно предельно вежливы.
Мистер Коупленд, попросту Коуп, приветствуя меня сегодня за ланчем, как обычно, излишне крепко пожал мою руку. Миссис Коупленд, или Биз, послала мне воздушный поцелуй. Она всегда достаточно дружелюбна, но за три года приглашала меня в Сент-Луис только раз — в прошлом ноябре, когда узнала, что у меня уже назначена встреча с папой и его выводком в Нью-Йорке на День благодарения, который я могла бы с тем же успехом пропустить. Йен говорит, что меня пригласят этим летом в их мичиганскую хижину, но я не горю желанием.
— Они странно относятся к твоему пребыванию в хижине, опасаясь последствий нашей излишней близости, — говорил он когда-то после нашего первого интимного общения.
Не важно, что у половины здешних ребят есть домики на этом же самом озере, а дом Йена стал эпицентром тусовок не только для здешних знакомых.
— Они предельно традиционны, когда дело доходит до наших взаимоотношений.
Мы оба знаем, что тайна их традиционности объясняется моим еврейским происхождением.
Мы оба знаем, что они боятся, как бы он не женился на мне, одном из славных символов широты взглядов Гленлейка. Хорошо еще, что Йен не втюрился в Кристал Томас, ведь у нее (подумать только!) афроамериканские корни. То есть вряд ли меня признают в загородном клубе, куда я формально не имею права вступить, из-за темных кудряшек, заметной красноречивой кривизны носа и других очевидных признаков, неприемлемых в епископальной традиции!
