– Тем не менее не следует отказываться от чая, – произнесла Тин. – Чай, заваренный любящими руками Нуо, придаст тебе сил в этот страшный день. Я прошу тебя выпить хотя бы чашку.
– Хорошо. – Полукровка опустилась в плетеное кресло, взяла свою чашку и отхлебнула. Ее глаза были опухшими и больными. Деревенщина невоспитанная. Даже не поблагодарила за угощение.
– Это так великодушно, – сказала Нуо, кротко глянув на старшую сестру, – утешать дочь отступницы, из-за которой наш род был проклят.
– Мы должны иметь сострадание к членам нашей семьи, – ответила Тин. – Выпить чаю всем вместе и полюбоваться священными водами Лисьего озера – это объединяет… Только ты, сестрица Нуо, угощая нас, забыла позаботиться о себе, – она кивнула на пустую фарфоровую чашку. – Налей себе чаю.
– У меня сейчас грязные дни, – потупившись, сказала Нуо. – Не хочу осквернять чистоту церемонии чаепития.
– С каких пор ты стесняешься крови? – прыснула в ладошку Биюй, средняя из сестер.
– Все мы дети природы, а у природы нет грязи, – изрекла Тин. – Пей спокойно, – в голосе старшей сестры прозвучала угроза.
– Ты такая добрая, Тин. – Нуо налила себе чаю и, превозмогая брезгливость, сделала осторожный глоток.
В конце концов, это же ее собственная слюна, она все равно у нее во рту.
– Предлагаю обсудить в семейном кругу предложение барона фон Юнгера, – сказала вдруг Тин.
В семейном кругу?! Нуо поперхнулась чаем. С каких пор непосвященные входят в семейный круг? И потом – что тут можно вообще обсуждать?
– Даже если бы мы решились предать даоса, – быстро сказала Нуо, – не смогли бы этого сделать. Мастер Чжао нам больше не доверяет. Мы не знаем, где дверь в Усыпальницу терракотовых воинов и как ее отворить. И не знаем, как выглядит сейчас мастер Чжао, у которого тысяча лиц.
– Но ведь мы… догадываемся, чье лицо носит мастер Чжао теперь? – понизив голос, возразила Биюй. – Кто пришел в Лисьи Броды в тот самый год, когда Аньли показала чужакам вход, и остается здесь до сих пор? Кто не брезгует простой работой, кто следует учению мудрых – прятать тайное на виду?
– Кто явил милосердие после гнева, – продолжила старшая, – взял на себя заботу о ребенке отступницы? Разве мы не догадываемся, что папаша Бо не так прост? Что ты думаешь о своем приемном отце, племянница? Что подсказывает тебе нюх?
Все три сестры внимательно уставились на дочку отступницы.
– Это не он, – прошептала Лиза, и по тому, как затравленно заметался по озеру ее взгляд, им стало ясно: она сама не верит в то, что сказала.
– Ну что ж, спасибо, – Тин холодно кивнула племяннице. – Теперь ты можешь идти.
Та поднялась:
– Даже если бы это был он… Вы не можете предать его снова!
– Я с ней согласна! – подала голос Нуо. – Последствия будут ужасны.
– С кем ты согласна, сестра? – уточнила Биюй, как будто не понимая.
– С племянницей…
– Она никто, – равнодушно сказала Тин. – Не стоит соглашаться с ничтожеством.
Ни слова не говоря, Лиза вышла из беседки и направилась по берегу озера прочь.
– Но как же… – Нуо растерянно посмотрела на удаляющуюся Лизину спину, на недопитый чай в ее чашке. Кровь закипела и прилила к лицу Нуо, как раскаленная чайная пена. Биюй и Тин, они опять договорились у нее за спиной. Решили выведать у Лизы про Бо – они давно подозревали, что он и есть Мастер, но кто может знать точней, как не живущая рядом с ним? Нуо в свой план не посвятили, предоставив ей прислуживать за столом. Они унизили ее. Да, она младшая – но она все же старейшина. Они обязаны учитывать ее мнение. А мнение ее было в том, что нельзя идти на предательство даже ради продолжения рода. Они ни в коем случае не должны уподобляться отступнице.
Нуо так разнервничалась, что ей даже почудился запах Аньли – как будто самая старшая из сестер незримо присутствовала в беседке…
Биюй и Тин вдруг тоже стали принюхиваться, раздувая напудренные дрожащие ноздри. Бредущая по кромке озера Лиза настороженно застыла на месте. А запах отступницы становился сильней, и теперь можно было определить, откуда он доносился: из-за ближайшей низенькой сопки, отделявшей песчаный берег от леса.
Минуту спустя на вершину сопки явились двое, мужчина и женщина. Мужчину они не знали. А женщина была той, кто обрек их стаю на вымирание. От обоих пахло загнанным зверем.
– Как ты посмела сюда явиться, да еще с чужаком?
Лиза отметила про себя, что младшая из сестер произносит эту фразу второй раз за утро. Только до этого Нуо обращалась к ней, а теперь к ее матери.
Лиза не видела мать с младенчества – не считая разве что случая у ведьминой фанзы, но то было мельком, – но она узнала Аньли даже раньше, чем та показалась на сопке. Узнала по запаху. Узнала по голосу крови.
На Аньли была разорванная, в пятнах засохшей крови, арестантская роба с нашитым номером «84». На ее спутнике – японская военная форма. Он пошатывался и выглядел сонным.
– Я пришла к своим сестрам по праву старшей сестры, – твердо сказала Аньли.
– Мы изгнали тебя из стаи за тяжкий грех, – сказала Биюй.
– Я пришла его искупить.
Все взглянули на Тин, пришла ее очередь говорить. Но она молчала, и напудренное лицо казалось безжизненным.
– Мы не примем тебя, – сказала Нуо, расценив молчание старшей как крайнюю степень презрения.
– Пошла вон, – процедила Биюй.
Аньли не двинулась с места. А японец, который стоял рядом с ней, вдруг оскалил верхние зубы и рыкнул, а потом лизнул Аньли руку. Точно пес, обозначивший, что предан хозяйке и будет за нее биться. Он, казалось, сам удивился своей проделке. Через пару секунд лицо его обрело прежнее сонное выражение.
– Нет, – сказала наконец Тин. – Пусть она объяснит, зачем явилась. И что это с ней за… тварь.
– Но она… недостойна говорить с нами! – потрясенно выпалила Нуо.
– С каких пор младшая сестра оспаривает решение старшей? – высокомерно отозвалась Тин. – Аньли уже получила свое наказание, как и все мы. И маленькая дочь ее дочери сейчас умирает от первого превращения. Пусть говорит.
– Я благодарю сестер за доверие, – Аньли слегка поклонилась. – Это Ояма, – она тронула его за плечо, и он тоже послушно им поклонился. – Человек, придумавший вакцину, которая спасет весь наш род.
– Существо, которое ты привела, не совсем человек, – Тин слегка потянула носом в сторону японца. – Если мне не изменяет мой нюх.
– Ты права, – кивнула Аньли. – Его постигла та же судьба, что и пленников, которых он мучил в лаборатории «Отряда-512». Он пытался сделать таких, как мы…
