Тяпа, словно смущаясь, убрала язык, но через мгновение опять его высунула. Хоть на нем и не было, конечно, никакой надписи, но это лишь доказывало, что она самая добрая и самая правильная собака. Высунутый язык – признак добродушия.
Но Тяпе не очень нравилось, когда ее несли на руках. Когда Емеля отпустил ее на землю, она совершила такой смешной прыжок с разворотом, что ребята дружно рассмеялись. И сразу же забыли о встрече с овчаркой Лаймой и ее странной хозяйкой, назвавшей Тяпу неправильной.
Глава II
Выездной зверинец
После прогулок Емеля всегда провожал домой Галку с Тяпой, которые жили на улице Кленовой аллеи. На этой улице почему-то, вопреки названию, не было никакой кленовой аллеи. И даже ни одного клена не было. А еще на ней не было привычных многоквартирных домов, таких, в каком жил Емеля. Вдоль улицы далеко друг от друга под старыми тополями стояли дома-особняки. Наверное, когда-то в прошлом это был дачный поселок для состоятельных людей. Сейчас некоторые из этих особняков были в полуразрушенном состоянии, некоторые стояли в строительных лесах, а Галкин дом сиял свежей краской, обновленными карнизами с лепниной и колоннами на парадном крыльце. Потому что Галкин отец после покупки дома уже успел произвести реставрацию – не ремонт, а именно реставрацию, сохранив дом в первозданном виде. Емеля, приходя к Галке, убедился в том, какой это тяжелый и кропотливый труд – реставрация. Ее отец целыми днями мог заниматься одной дверью, сверяясь по каким-то книгам, шлифуя поверхность, на которой из-под старой облезлой краски проступала старинная резьба. И когда Галка стеснялась того, что живет чуть ли не во дворце, Емеля ее успокаивал:
– Ведь твой отец – настоящий художник! А художники и должны жить во дворцах. Тем более если эти дворцы отреставрированы собственными руками.
Вообще-то Галкин отец был бизнесменом. Реставрация была его любимым занятием в свободное время. Емеля был уверен, что это занятие – настоящее искусство, потому что обновленный дом казался ожившим. И даже старинный паркет в комнатах, поскрипывая нод ногами, будто рассказывал о своей столетней жизни.
Емеля открыл калитку сбоку от ворот и увидел, что во дворе стоит незнакомая машина. Галка недовольно поморщилась:
– Опять этот странный художник приехал…
– Странный? – переспросил Емеля. – Тебе не нравятся его картины?
– При чем тут картины? – пожала плечами Галка. – Я ни одной и не видела. Но он какой-то неприятный художник. Пойдем, сам в этом убедишься.
– Ну, неудобно… – замялся Емеля. – Там, наверное, важный разговор.
– Это нельзя назвать разговором, – хмыкнула Галка. – Этот художник почти все время только один и говорит. И только о себе. Хвастается своими произведениями, если их так можно назвать. Наверное, опять убеждает папу, что они должны украсить наш дом, потому что сейчас это очень модно. Я только думаю, неужели находятся покупатели его экспонатов?
Ребята прошли мимо машины, поздоровавшись с дремлющим водителем. А тот обратил внимание только на Тяпу, обнюхивающую колесо.
– Метиска ваша мне шины не прокусит? – насмешливо спросил он.
Емеля нахмурился. Да что же это такое происходит сегодня с людьми? То неправильной называют Тяпу, то метиской какой-то… Понятно, что водитель намекал на беспородистость Тяпы.
– Не волнуйтесь, – нарочито безразличным тоном успокоил водителя Емеля. – Метиска, как вы выразились, просто проверяет, хорошо ли вы их вылизали.
– Зачем же грубить? – усмехнулся водитель. – Я же ничего обидного не сказал. Смешанную породу принято называть метисами… Что ж тут поделаешь. От судьбы не уйдешь!
Почему-то эти слова еще больше рассердили Емелю.
– А у вас у самого все в порядке? – спросил он.
– В смысле? – не понял водитель.
– Ну, в смысле судьбы. Вы кто будете? Дворняжка или породистый?
– Ну ладно, ладно, не кипятись, – рассмеялся водитель. – Пусть буду и я метис. Много во мне разных пород намешано…
– Вот себя и обзывайте, если вам так нравится, – проворчал Емеля. – А собаку нечего неправильной считать.
От волнения он перепутал – ведь не водитель, а тетенька в парке назвала Тяпу неправильной. Это заметила Галка:
– Емеля, успокойся, ну что ты пристал к человеку! К тому же он и не произносил такого слова – неправильная.
– Вот-вот, – подтвердил со своей неизменной улыбкой водитель. – Хоть я и не чистопородный, но лаяться не люблю.
Наверное, он так сказал, потому что Тяпа как раз несколько раз пролаяла. А может, намекал на то, что это Емеля лается, то есть, попросту говоря, спорит. Во всяком случае, эти слова не успокоили Емелю. Совсем испортилось у него настроение…
– Все-таки в собачьих породах надо разбираться, – наставительно произнес он. – А между прочим, перед вами самый настоящий английский ушастый чипохвост. Единственный экземпляр в Москве, если вас это интересует.
При этих словах даже Тяпа удивленно посмотрела на Емелю. Не говоря уже про Галку и про водителя.
– Как? – переспросил водитель. – Чипо… хвост? Первый раз слышу!
Галка прыснула смешком.
– Вообще-то, правильное название этой редчайшей породы трудно и выговорить, – с улыбкой пояснила она. – Что-то типа чтшиппохауаст… Конечно, так на русском языке говорить неудобно, вот люди и упростили название. Чипохвост. Тем более… Вы знаете, что такое чип?
– Ну, приблизительно, – покрутил рукой водитель.
– Оказывается, у этой породы собак в хвостике очень много всякой информации заложено, – на ходу фантазировала Галка. – То есть всяких чувств. И получается, что такое название – чипохвост – очень даже подходит нашей Тяпе!
– Подходит, подходит, – с усмешкой согласился водитель. – Вон как вертит своим чипом! Дорогая, наверное, собачка? Конечно, дорогущая, – ответил он сам себе. – Дешевую в таком доме держать бы не стали…
Он зевнул, закрыл глаза и махнул рукой. Мол, идите себе, ребятки, своей дорогой со своей дорогущей собакой.
Тяпа смотрела на всех по очереди – на Емелю, на Галку, на водителя. Наверное, ожидала следующей фразы, в которой прозвучит ее имя. Любила она быть центром внимания! Оттого и вертела хвостиком, не хотела прекращать разговор о себе, хотя сама в нем не участвовала.
Емеля возмутился. В каком «таком» доме? Да этот дом Галкин отец почти весь своими руками сделал! Ну, конечно, с помощью рабочих-строителей… Но ведь в одиночку никто не работает! А Тяпа… Никакая она не дорогущая, а самая обычная. Но бесценная, потому что самая хорошая на свете.
Только Емеля не успел ничего этого сказать, потому что Тяпа вдруг стала принюхиваться, потом посмотрела на дом и бросилась к нему со всех своих лап. Ребята удивленно переглянулись и побежали за ней. Не бывало такого, чтобы она спешила домой как на пожар!
