– Да, это мы с-сглупили, – поддержала разговор третья. – В первый раз выпал шанс делом полезным занятьс-ся, с-свой путь в жизни найти.
– Мы, жмеи-голыноши, не ошень положительные шушештва, – призналась вторая голова. – Вше мои пледки отлишались жлостью, вледноштью и плештупными навыками. А я, я не улодился…
– Матушха ховолит – блахованный я.
Юша поведал мне свою печальную историю. Как с детства не имел склонности пакостить, вредить и гадости делать. Как за доброту душевную и наивность природную подвергали его оскорблениям, гонениям и насмешкам свои же сородичи. Как не ужился он на службе ни у Кощея Бессмертного, ни у Беса из преисподней, ни у прочих злодеев этого мира. Как каждый раз с позором возвращался домой, добавляя седин и переживаний любимой матушке.
– Наша шемья на холошем шщету. Мне лекомендации отлишные давали. А я, я нешпошобный, – закончил свой рассказ Юша.
– Очень печально – не оправдать доверия с-самых близких, – подвела итог третья голова.
С этим трудно поспорить.
Глава 38
Лес окутали сиреневые сумерки. Солнце блеснуло последним розовым лучом и скрылось за деревьями. Еще чуть-чуть, и на скучающий небосклон выпрыгнет луна. Большая, белая и совершенно круглая, вот гадина! Хотя при чем здесь луна? Просто пришло время. А я все никак не могла решиться. Никаких других выходов не нашлось, видимо, вот-вот начнется переход Трисемнадцатого царства в лапы Беса из преисподней. А я трусливо отсиживаюсь в лесу. Другая бы на моем месте добровольно и даже радостно принесла себя в жертву. Вон как Ольга, супруга Данилы, например. О доброй и отважной царице сложили бы песни и сказания, воспевали бы ее отвагу и самоотречение. А что можно сказать обо мне? Царица на один день? И не вспомнит никто!
Горыныч меня, конечно, не осуждал. Логика Змея с плохой дикцией была проста и незатейлива.
– Не ты эту кашу завалила, не тебе и хлебать! Мне у беша тоже не понлавилось.
– Люди взлослые, сами лазбелутся, – старательно поддерживал меня Юша.
– Яге вон пятшот лет, хлычовке шталой. Думать головой надо было. Ее шештлица вшо это заклутила. Хоть и цалица, вше одно – ведьма, это она беша пожвала.
– Вс-ся их с-семейка одним миром мазана. Вот летательные с-спос-собности вос-становлю, отнес-су тебя в Тридевятое царс-ство.
– Аха, у меня там знахомый есть, хупец. У нехо тли дочхи ластут, без мамхи. Возмет тебя хувел-хувелнантх-хувелнантхой. Ты ж облазованная? Ховолишь плавильно.
Аргументы, конечно, убедительные. Только на душе все равно было неспокойно. Моя совесть походила на гиперактивного хомячка – грызет без перерыва на сон и обед. Со вчерашнего дня Змей Горыныч развлекал историями из своей жизни. Потом очень внимательно слушал меня. Вечер мы коротали, сидя у костра. Костры у Горыныча отличные получались. Огонь он научился пускать строго целенаправленно и в необходимом количестве. Это говорило о полном психическом здоровье, правда, заставить его полетать мне так и не удалось.
– Штреш у меня. Не могу я, – отнекивался Змей и, задрав хвост, драпал от меня по лесу. Можно подумать, боялся физической расправы с моей стороны.
– Хорошо, хорошо! – успокаивала я, боясь, что он вытопчет весь лес.
Свалив пару молодых деревьев, Юша угомонился.
– Ты штлашные истолии любишь? – поинтересовался Змей вкрадчиво, когда истории из личной жизни иссякли.
– Ну, все забавлялись в детстве, – туманно заметила, вспоминая бесшабашные ночи в пионерском лагере.
– Вот я шейчаш тебе такую штлашилку ласскажу, неделю шпать не будешь, – загадочно пообещал змей.
С прочным вхождением в нашу жизнь фильмов ужасов страшилки пионерских лагерей несколько отошли в прошлое. «Желтые глаза», «Гроб на колесиках» и прочие доморощенные прелести никого больше не пугали. Лучшие режиссеры бились о неприступную скалу киноиндустрии, желая поразить циничного и пресыщенного зрителя. Змей Горыныч стал бы новым прочтением, открытием года или по меньшей мере новым течением, особенно если бы скооперировался с котом Тимофеем.
То, что сказки, на которых меня вырастили бабушка и книжная промышленность, звучали здесь несколько иначе, я уже заметила на закрытом сеансе у бабкиного кота. Юша превзошел мои ожидания.
– Шлушай тогда, – начал Змей, многозначительно закатив глаза. – Мне эту иштолию матушка в детштве лашкаживала.
– Жил-был на с-свете маленький трехглавый Змей Горыныч. И до того он был хорошенький и с-симпатичный, что с-сразу его родителям с-стало очевидно – ничего приличного из него не вырас-стет.
– Аха! Ни звеля лютохо, ни злодея лихохо, ни вообще какого-либо плиличнохо чудища, – вмешалась первая голова, за что была награждена выразительными испепеляющими взглядами подруг.
– Ошобенно его бабушка пележивала, она даже машки ему подалила ношаштые, жубаштые и классные, ну цвета классного, как помидолы – на вше тли головы! – уточнила вторая.
Третья голова шикнула на них обеих и продолжила рассказ:
– Маленький Змей Горыныч нос-сил эти мас-ски регулярно, можно с-сказать, пос-стоянно. Это он бабушке так пообещал и чес-стно это обещание выполнял. Его даже прозвали «Крас-сная мас-сочка». Уменьшительно так, лас-скательно. Родителей это очень огорчало. И решили они с-спрятать малыша у бабушки в лес-су от пос-сторонних глаз, а заодно подвергнуть его вос-спитанию с-строгому, ис-стинно змеегорынычевс-скому. У бабушки большой опыт был по вос-спитанию трехглавых огнедышащих злодейчиков. Но Крас-сная масс-сочка добровольно к бабушке не пошел бы, он был добрым, нежным, лас-сковым с-сущес-ством и ничему плохому учить-ся не желал, – таинственным, полным серьезности голосом вещала третья голова. Две другие внимательно слушали и поддакивали. Я с трудом сдерживала улыбку.
– Бешовешные лодители обманули маленького Голыныша. Шкажали ему, што бабушка жаболела, шнабдили вкушными пиложками и велели отнешти в дом бабушки, – опять вмешалась вторая голова.
– Аха! Обман тоже был частью воспитательной лаботы. – Юша нравоучительно поднял вверх указательный палец. – Если детей обманывать, то это подлывает их довелие к оклужающим и к жизни в целом.
– Крас-сная масс-сочка очень огорчилс-ся, узнав про бабушкину болезнь, и немедленно отправилс-ся ее проведать. Путь предс-стоял неблизкий, через темный и дремучий лес-с, но Горынчик бес-страшно зас-спешил на помощь бабушке. В столь дальнее и опас-сное путешес-ствие родители его отправили ночью.
– Тоже в вошпитательных целях, – добавила вторая голова.
– Вот шел он, шел, через лес-с, с-спешил, торопилс-ся и заблудилс-ся.
– Аха! Хласная масочка ему весь обзол захолаживала, вот и заблудился! – пояснила первая голова.
– Вс-сю ночь плутал он по лес-су и так и не нашел правильной дороги. – Третья голова уже потеряла надежду унять перебивающих и предпочла не обращать на них внимания. – К утру с-стали прос-сыпатьс-ся звери, живущие в этом лес-су. Крас-сная масс-сочка хотел с-спросить у кого-нибудь из них дорогу, но, завидев его ужас-сающую мас-ску, лес-сные обитатели шарахалис-сь в разные с-стороны и ни в какую не желали разговаривать.
