За окном уже давно наступила ночь. И на улице, и во дворце стихли голоса. Невидимые слуги зажгли свечи, мягкие тени от них заплясали по стенам, в миниатюрных чашечках остыл кофе. За разговорами ужин грозил перейти в завтрак. Митька встал, подошел к моему креслу сзади и обнял за плечи.
– Я пойду, – тихо сказал он, зарываясь в мои волосы. – Завтра непростой день.
– Видимо, как и каждый следующий, до самой свадьбы, – согласилась я.
– Ничего, это явление временное, потом у нас будет долгая, спокойная, счастливая жизнь, – пообещал он. Поцеловал в макушку и вышел, пожелав спокойной ночи.
Уставшая и абсолютно счастливая, я улеглась в кровать. Множество подушек мягко приняли меня в свои объятия, простыни пахли лавандой, шелковый полог слегка колыхался от теплого ночного ветерка, влетавшего в распахнутое окно. В такой спальне снятся только сладкие сны. На ум пришло старое заклинание: «Суженый, ряженый…» Я улыбнулась сама себе: мне это ни к чему, я уже знаю ответ.
Глава 28
За полупрозрачными кремовыми шторами явно угадывался мужской силуэт. Небольшой человечек сидел на подоконнике, сложив ноги домиком. Он не желал входить и не собирался исчезать. Я не чувствовала страха, лишь легкое смущение от того, что за мной столь нахально наблюдают в собственной спальне. Подойдя ближе, я заметила у ночного гостя рожки и длинный хвост с кисточкой. Периодические визиты чертей уже вошли в привычку. Пора знакомиться и выяснять, чего им от меня надо.
– Ты кто? – шепотом поинтересовалась я, наблюдая за гостем сквозь шелковую занавесь.
– Твой гость.
– Проходи, – пригласила вежливо.
– Не могу, – просто ответил ночной гость.
– Тогда я присяду с тобой рядом, – предложила я. Почему-то это показалось мне довольно вежливым. Чертенок любезно подвинулся и убрал хвостик.
Я осторожно присела на подоконник рядом с ним.
– Как жизнь? – беззаботно поинтересовался гость.
– Хорошо, – просто ответила я.
– Замуж собираешься? – не меняя тона, продолжил расспрашивать чертенок.
– Ага!
– А за кого выходишь, знаешь? – прищурился гость.
Я рассердилась. Да что они, сговорились, что ли? Эти вечные намеки на то, что все знают лучше, чем я. Тьфу! Надоели!
– За любимого! – отрезала не думая.
Чертенок пристально посмотрел на меня черненькими умненькими глазками, будто хотел что-то высмотреть в самой глубине души. Потом тяжело вздохнул:
– Значит, сердце Дмитрию отдашь и руку.
Ну что за маниакальные брачные наклонности! Тоже мне, вручение супового набора!
– На части не делюсь, – попыталась пошутить я. – Либо все, либо ничего.
– Значит, душа еще при тебе и никому не обещана? – оживился чертенок и даже завилял кисточкой на хвосте. Вынул из кармана зеркальце, ткнул мне в лицо. – Что видишь?
«Что за абсурд? Какое сердце, какая душа? Сижу с чертом на подоконнике, несу какую-то чушь в ответ на какой-то бред. Может, все-таки галлюцинации?» – с надеждой убеждала я себя.
Из-за горизонта появился первый солнечный луч, розовый и стремительный. Чертенок исчез.
Проснулась я в своей кровати. Точно, привиделось. Привидится же такое! Должно быть, нервное. На сундуке стояла любимая крынка с настойкой трын-травы. Заботливая Яга побеспокоилась о моих нервах. На подоконнике лежало зеркальце, простое, в деревянной оправе на тонкой ручке, то самое, что достал чертик. Я погляделась в него, поправила волосы. Значит, все же не привиделось. А что, извините, я должна увидеть в зеркале, кроме собственного отражения? Мои размышления прервали горничные. Вера и Татьяна внесли сарафан и сообщили, что Яга и распорядитель уже ожидают в гостиной.
День действительно начинался суматошно. Сначала официальное представление боярам и приближенным государя будущей царицы, то есть меня. Можно подумать, со вчерашнего дня в городе остался хоть один человек, который не знал, на кого пал царский выбор. Проблема с моими фамилией и родословной осталась, Яга посчитала лишним что-то придумывать. Все равно, дескать, через неделю царицей будешь, а у цариц вообще фамилий нет – за ненадобностью. Представляли меня теперь Дарьей, царской невестой и грядущей царицей Трисемнадцатого царства-государства. Скромно замечу, быть «грядущей» мне очень нравилось. Бесчисленный ряд бояр слился в одну толстую краснощекую физиономию, ну не я же, в конце концов, виновата, что все они упитанные, дородные и высокомерные! Имена бояр перемешались в голове, я практически никого не запомнила, но Наталья, заметив мое смущение, шепнула:
– Их все одно каждый раз полностью представляют, со всеми прародителями и крестителями, так что в голову не бери.
Такая куча информации при всем желании в голове не поместится. Я вежливо улыбалась, терпеливо кивала и изо всех сил старалась не зевнуть. Время ползло как старая больная черепаха, зато бояре прибывали и текли сплошным потоком. Наконец наступил долгожданный обед. Вопреки моим ожиданиям трапезничать мне предстояло в гордом одиночестве. Митька исчез сразу после официального представления. Потом меня долго мучили портной и десяток его помощниц, поставившие себе цель за предстоящую неделю сшить мне не только «умопомрачительное» свадебное платье, но и «приличный» царский гардероб. Андрей Парамоныч старался вовсю.
– О, май далинг, – щебетал он почему-то на сильно исковерканном английском, хотя при знакомстве ссылался на французское происхождение. – Это великий честь для меня – раздевать – о! – одевать царица, – ну, до этого, я надеюсь, мы не дойдем. – Мои шедевр выставят вас в лучший свете, ви будет бьютифул красавица.
Яга, весь день следовавшая за мной по пятам, безапелляционно заявила:
– Свадебное платье должно быть белым!
– Это скучно и не фешн, не модно, – возразил кутюрье. – Сейчас замуж ходят в кремовом, розовом, теплый оттенок чудно подойдет к ее дивной коже. – Он умиленно потрепал меня по щеке.
Не успела я себя представить в фиолетовом. А что? Всегда хотела выйти замуж в чем-нибудь очень ярком и необычном – раз уж можно, чего ж не воспользоваться! – как Яга отрезала:
– Я сказала, в белом!
Спорить дальше представитель большой моды не решился. Мне осталось пожать плечами.
Девицы Андрея Парамоныча, казалось, ползали по мне, как муравьи, измеряя каждый сантиметр тела, тыкали в нос наброски, сделанные великим портным за прошедшую ночь, и оборачивали меня в разномастные ткани. Дабы прекратить этот кошмар раньше, чем иссякнет последняя капля моего терпения или, запутавшись в тряпках, я упаду на пол и забьюсь в истерике, пришлось предложить решение, устроившее всех. Андрей Парамоныч шьет мне десяток нарядов на свое усмотрение и без моего участия. Я полностью положусь на его вкус и чувство прекрасного, доверюсь его чутью и профессионализму. Перед моими дифирамбами портной не смог устоять и согласился. А после свадьбы, никуда не торопясь, мы выберем фасоны, все решим и обдумаем. У него будет возможность изучить мой царский вкус, а у меня – желание и время вникнуть в модные тенденции нынешнего сезона. На том и порешили. Забив послеобеденное время на примерки свадебного платья – его без моего участия он шить отказывался – мастер иголки и нитки, заботливо оберегаемый помощницами, удалился. Не то чтобы я не любительница красивой одежды… Любительница, и еще какая! Но столь бурные примерки отнимают слишком много времени и сил. Мысль о ежедневной экзекуции окончательно меня подкосила. Изнемогая от еще не царского бремени, я рухнула в кресло. Яга велела подать чаю.
