Даже преступницу отыскали! Целых двух! Можно сказать, план перевыполнен. Цель моего визита достигнута. А вот незаметно сбежать из дворца не удастся. Объявлять всем собравшимся, что я тут случайно и вообще не по этому делу, а кандидатуру надо бы переизбрать, было как-то неловко. Оставалось только проследовать за распорядителем в покои государя. Мне все-таки полагалось более близкое знакомство с будущим супругом. И на том спасибо. Я бы уже не удивилась, если бы по местным обычаям супругам полагалось встретиться в спальне в первую брачную ночь.
На прощанье Яга подмигнула и лучезарно улыбнулась, оголив оба клыка. Меня проводили в небольшую, пышно отделанную расписным шелком комнату и оставили в гордом одиночестве. Со стен взирали нарисованные павлины или жар-птицы, прячущиеся в зарослях пышных цветов. У стен стояли пара колченогих диванчиков, сундук, большое зеркало, низенькие скамейки. Вот и все убранство апартаментов, в которых должна будет состояться сакральная встреча. Видимо, мне предлагалось морально подготовиться к знакомству с будущим супругом, потому что я ждала – но никто не шел. Разглядывая завитушки на стенах и мебели, я прикидывала последствия моего отказа царю. В сущности, я про него ничего не знала. Может, он неврастеник. Сошлет на плаху без раздумий за пренебрежение царской милостью, вот и все последствия. Надо было кувшинчик трын-травы прихватить – не ему, так мне, точно пригодился бы. Но не попытаться уладить недоразумение я не могла. Ну не могу я замуж за него выйти, я люблю… Тьфу! Наглая довольная Митькина физиономия всплыла в воспаленном сознании, нахально улыбнулась и уплыла обратно.
Время шло, я уже измерила шагами всю комнату, подробно изучила всю обстановку и достоверно определила, что все двери заперты. Легкое раздражение начало переходить в буйное возмущение, когда наконец одна из дверей отворилась и пожаловал сам государь. Все в таком же обильно расшитом золотом сюртуке, с высоченным, до самой макушки, воротником и внушительной, отороченной мехом шапке, натянутой по самые глаза.
Как-то сразу мне что-то показалось странным, но выяснять, что именно, было не время. Чувствовала я себя очень неловко. Он стоял в одном конце комнаты, я в другом.
Местному этикету Яга меня не обучила. Как обращаться к царю? Кто должен заговорить первым? Вообще, о чем с ним говорить?
– Добрый день, – все-таки начала я, поскольку обоюдное молчание затянулось. В ответ получила кивок головой. Ну что ж, для начала не так плохо. – Мне сказали, что вы меня в супруги выбрали. – Еще один кивок головой. По всей видимости, он так и не удосужится со мной поговорить. Мне подумалось, что тянуть некуда, раз уж пришла объясняться, так чего уж теперь. – Я как раз по этому вопросу. – Слова очень тяжело подбирались. – Я в вашем государстве и вообще в этом… м-мире… совершенно с-случайно. Не совсем понимаю, как тут все устроено, с обычаями не знакома… с правилами. Баба-яга, она настояла, заверила, можно сказать, за ручку привела. А я, я не уверена, то есть я так не думаю. – Истукан в парадной одежде на другом конце комнаты по-прежнему смотрел на меня, не шевелясь.
– О, господи, ну как я в это вляпалась? Вы не подумайте, я ничего не имею против вас лично и Трисемнадцатого царства вообще, но я не могу стать вашей супругой. – Ну вот и сказала.
Царь кивнул. Видимо, ожидал продолжения тирады. Но как-то не вовремя закралось подозрение о царской глухоте. Он меня вообще слышит? Я продолжила:
– Я хочу сказать, когда Баба-яга выступила с предложением пополнить ряды невест, я всерьез не отнеслась к мероприятию, в чем сейчас очень раскаиваюсь. Потом отказываться было поздно. Яга, она вообще ничего слышать не желала, а тут невест стали травить. Я сначала хотела выяснить, кто преступница. На меня тоже покушались. – Я нервно ходила по комнате, активно жестикулируя, пытаясь донести суть своих объяснений до этого истукана в царских одеждах. Я все объясняла и оправдывалась, а царь кивал и молчал. Бред какой-то! От волнения меня бросало то в жар, то в холод, тряслись руки, заплетался язык. – А сейчас и преступницы найдены, и вообще, все зашло слишком далеко, а я не могу выйти за вас замуж. – Не в силах больше созерцать безмолвные кивки и, похоже, полное непонимание, я отвернулась к окну. – К тому же в моей жизни произошло событие, которое совершенно точно препятствует моему замужеству. – Наверное, не очень красиво признаваться в любви к другому мужчине, но у меня уже кончились доводы в пользу расторжения будущего брака. – Я полюбила другого человека, и чтобы не изменять царю и государству, свадьба не должна состояться.
– А вот с этого момента поподробней! – произнес смеющийся и знакомый до боли голос над самым ухом. – Кого ты там полюбила?
– Др-др-другого человека, – повторила я, медленно обернулась и не сдержала возгласа изумления. Почти вплотную ко мне стоял Митя. В царской одежде, только без шапки, и, как всегда, нахально улыбался.
– Ты? Ты что здесь делаешь? – Вот почему мне царь казался странным и в то же время знакомым – потому что он очень напоминал Митьку.
– Как что? Встреча у меня с будущей женой, – беззаботно ответил парень.
– Это у вас в целях безопасности? – пришла в голову бредовая идея. – Чтобы царь лишний раз не рисковал своей персоной, ты под него рядишься и на публике выступаешь? Вот, значит, какие у тебя особые поручения и тайные задания?
– А проще и логичней тебе в голову ничего не пришло? – Митька откровенно подтрунивал надо мной. А я злилась, путалась, волновалась и от такого разнообразия чувств даже не обратила внимания, что он крепко обнимает меня за талию, прижимая к себе.
– Какая логика? – громко возмутилась я. – Да во всем вашем государстве логика и рядом не ночевала!
Митька хохотал.
– У тебя в этих апартаментах что? – хитрюще прищурив глаза, спросил он.
– Свидание с царем… – медленно проговорила я.
– Кроме меня ты здесь кого-нибудь видишь? – опять поинтересовался он.
– Нет!
– Значит, я кто? – Он смотрел на меня как на круглую дурочку.
– Хам, бесстыдник и обманщик! – огрызнулась я.
Митька тяжело вздохнул.
– Царь я, – признался он.
Его глаза были так близки, руки так сильны, а дыхание так жарко. У меня мутнел разум, подкашивались ноги, по щекам потекли слезы. Если бы он не держал меня, я бы обессиленно сползла на пол. Но волна негодования и досады захлестнула хрупкие ростки нежности и надежды на счастье. Как он мог так безбожно меня обманывать, так долго водить за нос, смеяться надо мной?
– Обманщик! Интриган! Чудовище! – бросалась я обвинениями. – Как ты мог! Я верила тебе, ты воспользовался моей наивностью! Я чуть с ума не сошла, думая, что стану царицей и никогда тебя не увижу! Мне уже виселица мерещилась за то, что я царя отвергну из-за тебя!
– У нас гильотина. Француз один идею продал. Чисто, быстро, говорят, безболезненно. Сам не пробовал, – усмехнулся Митька.
– А я уже пять раз представила, как попробую. Ты все знал! Ты видел, как я страдаю и мучаюсь, и врал мне! – Я, захлебываясь воздухом и возмущением, лупила по нему кулаками. Злилась на него, на себя, на всех, сожалея, что не могу достаточно сильно его ударить, потому что нахожусь к нему очень близко, сердясь, что не могу выбраться из его объятий, и ненавидя себя за то, хочу остаться с ним навсегда.
