– Куда загонять, бабуля? – прокричала девчонка. – Второй в загоне для коров, а третьего я упустила. Убег, гад!
Бабуля подобрала челюсть с пола и поинтересовалась:
– В загоне для коров, говоришь? А коровы где?
– Коровы на летнем пастбище! – Аксинья являла чудеса джигитовки. – Мамка отвела, через месяц вернутся!
– А загон у вас крепкий? Эти чертенята не вырвутся?
– Куда им! – уверенно пообещала девочка. – Для быка Вольки строили, а ему сам черт не брат!
– Аксинья, сдашь загон в аренду, пока мы свой не построим? – выступила Яга с деловым предложением.
– Берите, жалко, что ли?
– Ну, тогда давай домой, аллюром! – скомандовала бабуля.
– Э-ге-гей! Пошел, родимый! – Аксинье скачки явно пришлись по душе.
Как только наша процессия во главе с всадницей на избушонке выбралась за ворота, навстречу попался Митька с добычей. Парень нес брыкающегося избушонка на вытянутой руке. Мелкая строительная постройка старалась дотянуться до Митьки, изловчиться и лягнуть, но ножки были коротки.
– Бабуль, ваша пропажа?
– Наша, наша, а то чья же? – запричитала Яга. – Но ежели надо кому, отдам, за так отдам в хорошие руки… – Потом подумала немного и добавила: – В любые отдам.
– Спроса не было, от них одни убытки, – хохотнул парень. – Так что скоро с претензиями придут.
Баба-яга тяжело вздохнула:
– Тащи его к Аксинье в загон, касатик.
Обещанный вольер для скотины оказался действительно основательным и добротным. Тщательно сколоченные массивные доски, между ними щели в две ладони – все видно, а выбраться невозможно – образовали закрытое помещение со стенами приличной высоты. Судя по тому, что один избушонок все еще скакал внутри, не сумев выбраться, эту высоту они не возьмут. Троица сразу завозилась, засуетилась, заиграла, мы же с облегчением вздохнули. Мне на память пришла история с козой. В пылу ухаживаний за Аксиньей ее самоназваный жених вполне мог выпустить пленников на волю.
– Ваську предупреди, – сказала я, повернувшись к Мите, потирая ушибленный бок. – Если он выпустит этих чудовищ, я собственноручно оторву ему уши, четверту́ю и скормлю Змею Горынычу. – Общение с избушатами сделало меня кровожадной.
– Смертная казнь у нас запрещена. – Митька ехидно улыбнулся, оглядывая меня – грязную и сильно потрепанную в неравном бою.
– Тогда изведу на полевых работах у Бабы-яги, – отрезала я без тени улыбки.
– Понял! – кивнул парень. – Обещаю, покой вам обеспечим.
– Покой нам только снится! – кинула ему через плечо и пошла домой.
Глава 22
Умывшись и переодевшись, а также приняв пассивное участие в наезде Яги на Феню и хорошо приложившись к кувшинчику с настойкой трын-травы, я уже более спокойно и безмятежно смотрела на жизнь. Бабуля накладывала на домового епитимью в виде обширного списка дел – на вечер, на завтра, на ближайшие три дня. Я почувствовала такую смертельную усталость, что отправилась спать, когда солнце только коснулось макушек деревьев. Спала без задних ног. Мысли не посещали, сны тоже.
Проснулась я с чувством жуткого голода, что естественно, обед пропустила в войнах с избушатами и уснула до ужина. На улице царила темная ночь, тишина стрекотала цикадами и журчала далеким ручьем. Надо спуститься вниз, найти какой-нибудь пирожок. С детства не могу спать на голодный желудок. Сарафан висел на стуле совершенно как новый. Все-таки домовые – полезная в быту штука. Я решила не одеваться, чего зря время терять. Ни Яга, ни Тимофей, поди, не из стеснительных, даже если проснутся. Ни одна из ступеней не скрипнула под босыми ногами. Внизу горела свечка, ее мягкий колышущийся свет отбрасывал на стены жутковатые тени.
– Теперь у него есть кровь и он заранее узнает результат, – услышала я тихий голос Яги.
– У нас тоже есть ее кровь, – так же тихо говорил Митя. – Мы можем узнать?
– Нет, – спокойно ответила Яга. – Его кровь тоже нужна. Ну или чаша жадеитовая.
Я замерла, прислушиваясь к беседе. Обсуждали, похоже, меня. Но у Яги слух, как у рыси, разговор сразу смолк. Раз уж мое присутствие все равно раскрыто, прикидываться смысла нет.
Я гордо вскинула голову и настроилась на прямой разговор.
– И кому понадобилась кровь? – вызывающе спросила у заговорщиков. – Моя, я так полагаю.
– Бесу, который тебя сегодня стеклом оцарапал, – спокойно ответил Митя. – Ему нужна капля твоей крови. Ты попалась, и теперь она у него есть.
Тут я проследила за пристальным насмешливым взглядом Митьки и смутилась. Стою перед ними почти в чем мать родила. На мне, кроме короткой рубашки, нет ничего. А он, нахал, беззастенчиво меня разглядывает. Я села на ступени и прикрыла подолом рубашки все, что смогла. От смущения мысли сразу перепутались. Я злилась. Он волновал меня, раззадоривал и заставлял нервничать. С ним я все время попадала в глупые ситуации, стеснялась и заикалась. Это сбивало с толку и бесило!
– Ну и что! Подумаешь, царапина! – фыркнула я. – Не велика ценность!
– Это кому как, – безликим голосом прокомментировал парень. – Ты чего встала? Не спится? – Тембр голоса поменялся, теперь в нем слышалась забота и почти нежность.
– Есть хочу! – призналась я и отвела глаза.
Вот ничего плохого не сделала, а чувствую себя виноватой. На меня гадости сыплются, как из рога изобилия. Митька с Ягой беспокоятся обо мне, опекают, огораживают. Без них я бы давно уже, как здесь модно говорить, сгинула. Спасибо большое за все. Только впечатление у меня складывается, что жизнь моя протекает без моего участия. Они перешептываются за моей спиной, планируют что-то, решают за меня. А я будто и ни при чем.
Митька вообще играет со мной, как кошка с мышкой. То нежен, заботлив и ласков, то отстраняется, окатывает холодом, издевается и посмеивается. Добавить к этому, что меня дважды пытались убить, это не считая покушений избушат и беса. Странно, что я еще не рехнулась!
– Так чего на ступеньках сидишь? Иди к столу, – засуетилась Яга. Она уже накладывала из котелка картошку с мясом и грибами. От одного запаха еды у меня закружилась голова.
Митька нагло белозубо улыбался, подпер руками лицо и внимательно на меня уставился, словно приготовился к увлекательному представлению. А я пыталась выбрать меньшее из двух зол: или подняться наверх, сверкая всеми неприличными частями тела, чтобы надеть сарафан, или спуститься вниз, освещая мрак избы голыми ляжками.
Исход представления решила Яга. Она протянула мне шаль со скамейки.
– Прикройся, бесстыжая!
– Я думала, здесь никого нет, – оправдывалась я. – Все уже спят.
– Тоже мне, Шахерезада, – ворчала бабка.
Я решила, будет лучше, если не стану продолжать эту тему. Обвязалась вокруг талии платком и уселась за стол. Есть хотелось безумно.
