Если бы люди Карлтона подняли флаг, я бы закончила. Но я допела, и из окон полетели стрелы, упали у ног Баррингтона и людей, бросившихся спасать его.
— Вернитесь, — крикнула я им. — Скорее назад!
Подавляя свой гнев, я обратила внимание на воду во рве. Она была бдительной, но и в смятении — всегда на грани, всегда заперта. Я вплела эти ноты в свою музыку, пока вода рва не поднялась паром, промочившим стены. Я снова ощущала дрожь ярости в песне, я заставляла пар проникать все глубже в раствор в стене. Как только он размяк, стена начала напоминать замок из песка в дождь. Стены сторожки опускались, балки падали.
Я дала людям Карлтона небольшой шанс сбежать. А потом песней превратила раствор в жидкость. Всю сторожку смыло по холму волной мокрых камней и грязи. Когда он остановился, пахло землей, было слышно только тишину. А потом в тишине раздался стон.
Это был Баррингтон? Или оползень забрал некоторых людей Карлтона? Мое горло сжалось, миг радости пения пропал. Даже после года такой работы я все еще не могла мириться с некоторыми последствиями.
Они хотели убить тебя. И твоих людей.
Строжка пала, замок был открыт миру. Кноллис придвинулся и закричал:
— Сдавайтесь, или Певчая споет снова.
Мужчины появились в широкой бреши в стене, держась руками за головы. Они смотрели на меня, как зайцы на змею. Лишив их оружия, мои люди связали их.
— Стрелять в силы короля — измена, — сказал им Кноллис. — Но если не будете больше вредить, если скажете, где найти лорда Карлтона, вас пощадят.
Такой была наша политика — если бы мы были жестче, отпор был бы сильнее. Но большинство пленных были слишком испуганы, чтобы говорить. Некоторые были готовы помочь Кноллису и рассказали, где найти Карлтона. Охота началась, мои люди пошли в замок, оставив нескольких снаружи, включая стража возле Баррингтона. По моей просьбе Кноллис отправил нескольких людей Карлтона искать в оползне выживших.
— Думаю, можно убрать остальную стену, — сказал мне Кноллис, когда мы спешились. — Мы ждали достаточно долго. Я пойду в замок.
Я кивнула, не желая думать, каким испытанием будет остальная стена. Но в этом был вызов. Мы сами видели, что стена Карлтона тянется мили. Эта стена была самой большой из тех, что я рушила.
Зато никто уже не стрелял. Я могла воспользоваться этим временем. Слушая мир вокруг себя, я осторожно выбирала песни. Сначала песней переместить воду из земли в стену, а потом другой песней призвать ветер с неба.
С ветром я все еще училась работать. Как бы мило или властно я ни пела, он не всегда меня слушался, а порой игнорировал меня. Но сегодня мне повезло. Ветер ответил даже слишком сильно. Мне пришлось сплести вокруг него плотную сеть песни, пока я пропитывала стену водой, а потом замораживала и топила, и так по кругу. Только в конце я отпустила ветер. С порывом радости он полетел к камням и брусьям, разбивая стену.
Радость вспыхнула и во мне. Получилось. Я разбила стену.
— Певчая! — позвали мои люди.
Я обернулась и ощутила волну усталости. Великая магия всегда утомляла. Но, будучи Певчей, я знала, что мне нельзя показывать слабость. Будет глупо выдавать уязвимость сейчас, когда мои люди тащили ко мне Карлтона, его руки в бархатных рукавах были связаны за спиной. Его лицо кривилось, он проклинал мужчин с каждым шагом.
— Приберегите дыхание, Карлтон! — крикнула я. — Теперь вы мой пленник, пленник короля, вас ждет Тауэр. Потому вам лучше проявить хоть немного смирения.
Он это проявлять не спешил. Мужчины толкнули его вперед, он плюнул у моих ног.
— Адская гончая!
Я моргнула. От ярости он не думал, что я могу с ним сделать? Или он пытался заставить меня сорваться?
— Дьяволица! — его глаза были безумными, им правил гнев. — Король будет проклинать день, когда вы стали союзниками. Ты осушаешь людей, гарпия! Даже тех, кто на твоей стороне.
— Уберите его, — сказала я четверым своим подчиненным.
Карлтон продолжал вопить, они схватили его.
— Но они умнеют, да? Говорят, что ты ведьма. Испорченная. Никто из мужчин тебя не тронет. Даже Нат Уолбрук бросил тебя…
— И заткните его, — приказала я уже жестче.
Слова. Просто слова. Они не могли меня ранить. Но Карлтона увели, а я все дрожала от гнева. Как он смел так говорить со мной? Как он посмел упоминать Ната?
Я посмотрела на своих людей. Никто не смотрел мне в глаза. Я думала, что мы — один отряд, но они всегда держались в стороне от меня. Я была женщиной и Певчей, это, как ни крути, отделяло меня. Все было сделано, что они думали обо мне? Слова Карлтона задели в них что-то?
Испорченная. Никто из мужчин тебя не тронет. Даже Нат Уолбрук бросил тебя…
Как я могла защититься? Я не могла рассказать им правду о Нате. Прошло столько времени, что я сама не была уверен в том, где правда. Если начать говорить об обвинениях Карлтона, они получат больше внимания, чем заслуживают.
Забудь. Ты достаточно сильная, чтобы вынести это.
Так и было. Но я стояла и смотрела на своих людей в тени нашей победы, и мое одиночество ощущалось очень глубоко.
ГЛАВА ВТОРАЯ: КОРОЛЕВСКОЕ СУДНО
Шесть недель спустя я сидела на красных бархатных подушках королевской баржи и смотрела, как мелькает Лондон в сумерках позднего октября. Из-за стараний сохранить мир в отдаленных частях королевства я редко видела город, и я была благодарна за шанс насладиться его звуками. Теми, что были слышны только Певчей — тонкая мелодия собирающегося тумана, плещущаяся музыка реки. Закат угасал, сияющее небо становилось меланхоличным и мрачным, и мне нравились обычные звуки в это время — трубы и барабаны уличных музыкантов, последние крики чаек, рев толпы театра, низкий звон колокола собора.
Напротив меня сидел король Генрих и смотрел на город, его голубые глаза были яркими под медными волосами. Кивнув ему, я указала на стену, где в последних лучах света махали люди.
— Слушайте! Они радуются вам.
Его серьезное веснушчатое лицо озарила улыбка.
— Они могут радоваться и вам.
— Нет, — я слышала слова, разносящиеся над рекой. — Они рады вам и королеве.
Почти шесть месяцев назад король женился на моей подруге Сивилле Дэшвуд. Я считала, что мне повезло, что я смогла ненадолго прибыть в Лондон на церемонию. Их свадьба была запоминающейся, и впервые монарх женился на простолюдинке. Хотя не все при дворе поддерживали это решение, многие обычные лондонцы радовались союзу.
Веселое настроение все еще оставалось в городе. После стольких темных лет мы получили время мира и благополучия. Тирания Скаргрейва закончилась, потом был голод и беспокойство. Прошлым летом был хороший урожай, и Нат постарался…
