ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ТОЛПА
Мы добрались до охотничьих угодий в сумерках, я была голодна. Но еда пришлось отложить. После часов езды в седле за одним из людей короля спина Норри разболелась так, что она не могла ни сидеть, ни стоять. Отмахнувшись от ужина, она рухнула на подушки.
Я хотела бы уметь чаропесней успокоить боль, но мой дар был не таким, он больше был связан со стихиями. Вместо этого я попросила местных поваров заварить чай из ивовой коры и заставила Норри все выпить.
— И нужно хоть что-то съесть, — сказала я.
— Нет аппетита, дитя, — она скривилась, поерзав на кровати.
— О, Норри, — я опустилась рядом с ней. — Что мне сделать?
— Ничего, дитя. Это все то седло. Хорошо, что дальше мы так ехать не будем.
Я кивнула. Кноллис уже сказал нам, что отсюда мы с Норри поедем в карете. Я не была этому рада, ведь кареты были тесными, в них всю дорогу трясло, но Кноллис сказал, что нам придется ехать день и ночь, так что рядом с всадниками нам будет очень сложно. Несмотря на мои возражения, он настоял на этом, и теперь я была рада. Норри не смогла бы доехать в седле до Гринвича.
— Мне нужно просто хорошенько выспаться, — сказал Норри, кривясь, пока я подтыкала под нее одеяло. — Утром я буду свеженькой.
— Понадеемся, — мне не нравилось вообще направлять в Гринвич, и боль Норри только все ухудшала.
† † †
Той ночью я уже собиралась лечь спать, но снова уловила странный гул. В этот раз было сложно определить источник. Может, рядом была река? Гул был таким тихим, что я не могла разобрать смысла, но боялась, что он все еще означает опасность. Я проверила Норри, но она мирно спала. Я выбралась в коридор и увидела только Роуэна Кноллиса и его людей на страже.
Я ничего не могла сделать.
Но, уснув, я не могла успокоиться. К утру мне снилось, что я в Тауэре бегаю по лабиринту комнат в панике. Я услышала сзади крик. Леди Илейн…
Я проснулась, сердце колотилось о ребра. Надо мной был низкий потолок охотничьего дома.
Это лишь сон. А потом я снова услышала вскрик.
Это была Норри.
— Не могу двигаться, — простонала она, лежа на кровати. — Прости, дитя, но я не могу встать.
Час спустя после мазей, пластырей и жара она так и не встала. Немного помог лишь маковый сироп, но он лишь убрал часть боли и сделал ее очень сонной. От любой попытки подняться она ощущала боль.
— Она не может путешествовать, — сказала я Кноллису, смотревшему с порога. — Придется ждать.
— Мы не можем, — сказал он. — Мне приказали доставить вас в Гринвич без промедления.
— Но карета для нее будет пыткой, — сказала я.
— Для нее, но не для вас. Король просил доставить вас, — он подошел к Норри и склонился над ней, говоря громко и четко. — Мисс Нортэм, мне нужно забрать Певчую в Гринвич. Когда вам станет лучше, другая карета привезет вас. Или Певчая уже к вам вернется.
Мне не нравилось, что он принимает решения. Но меня обрадовало, что я могу быстро вернуться. Если так, то мне лучше ехать и избавить Норри от этой поездки.
— Люси? — Норри посмотрела на меня сонными глазами. — Ты не можешь… идти одна. Я…
Я взяла ее за руку.
— Все будет хорошо, Норри. Я беспокоюсь за тебя. Ты должна остаться здесь и поправляться. Хотела бы я остаться…
— Нет, нет. Езжай. Король ждет… — ее глаза закрывались. Сдавшись маковому сиропу, она быстро уснула.
— Идемте, — сказал Кноллис. — Нельзя задерживаться еще дольше.
Я склонилась и поцеловала Норри в мягкую щеку.
— Она будет в безопасности здесь? — спросила я у Кноллиса.
— Присмотрят ли за ней здесь? Конечно, — он вывел меня из комнаты и добавил. — В дороге будет опасней. Не буду врать.
Я остановилась на пороге.
— Что за опасности вы ждете?
— Вам не о чем беспокоиться, — Кноллису было неудобно. — Нам пора уезжать.
И хотя я пыталась вытащить из него ответ, он сказал только это.
† † †
Два утомительных дня спустя я так и не понимала, о каких опасностях говорил Кноллис. Но мне уже было почти все равно. Вместо этого я сидела в карете, которая постоянно подпрыгивала и шаталась. Успокаивало лишь, что я больше не слышала странный гул, хотя, может, потому что мне было слишком плохо, чтобы слушать. Для этого требовалось терпение и концентрация, а сейчас у меня этого не было.
Кноллис сказал, что нам повезло, что погода оставалась холодной, что земля была замерзшей. Иначе мы погрязли бы в грязи, ведь дороги до Лондона были полны ям.
Но карету шатало, и я не чувствовала себя везучей. Как и не радовалась бархату и позолоте кареты. Каждая миля казалась бесконечной. Хорошо, что Норри не страдала вместе со мной.
Эта часть дороги была хуже всего. Я сдерживала тошноту и держалась за мягкий подлокотник. Голова дергалась в стороны. Не в первый раз я пожелала знать чаропесню, позволяющую летать.
Я открыла окошко. Мне было все равно, что скажет Кноллис. Мне нужен был свежий воздух. Это Кноллис приказал закрыть окна и задернуть занавески. Когда я возмутилась, что погода не так и плоха, он покачал головой:
— Это для вашей безопасности. Не стоит всем и каждому знать, что мимо проезжает Певчая, — он позволял открывать окна, когда мы двигались по безлюдному месту, и не надолго.
Мы не были рядом с поселением. Но за шумом кареты я слышала стук камней, крики детей и лай собак. Я отодвинула занавеску и убедилась, что мы в городе. В небольшом, но все же городе с водонапорной вышкой и рынком.
— Миледи! — карета замедлилась, Кноллис поравнялся с окном. — Вас не должны видеть.
— Мне нужен воздух, — сказала я, — или меня стошнит… — я замолчала, заметив людей у дороги. — О, небо, только посмотрите на них. Такие тощие, что можно разглядеть кости.
— Не беспокойтесь, миледи, — сказал Кноллис. — Важнее ваша безопасность.
Карета застыла. Я склонилась к окну и увидела причину: толпа худых детей встала перед каретой. Они подбежали ко мне, протягивая ручки.
— Прошу, госпожа. Прошу, миледи.
— Прочь! — Кноллис потянулся за мечом.
— Нет! — закричала я. — Пусть подойдут.
Кноллис недовольно посмотрел на меня, но меч достал.
— Миледи, оставьте это мне.
— Чего они хотят?
— Еды, конечно. Как и все.
— Все?
Голос Кноллиса стал тверже.
— Англия нынче голодное место. Но им все равно нельзя преграждать нам путь, ведь столько всего на кону, — он крикнул своим людям. — Готовьтесь ехать дальше.
