– Что нужно сделать коту, чтобы его наконец причесали? – спросил я.
Глава 28
Вершение суда
Кто же знал, что в Сет-Маате есть такие прекрасные расчёски, ванны и парфюм? Не то чтобы я был большим поклонником купаний, но всему есть своё время и место, особенно если меня при этом кормят всякими вкусностями. Мы воспользовались самыми дорогими туалетными принадлежностями писаря, и я устроил приличный бардак у него в ванной, но два часа спустя, когда солнечный свет залил Сет-Маат, я снова стал самим собой.
– Ух ты, Ра! – Хепри снова забрался мне на голову. – Ты прямо идеально чистый.
– Следи за своими ногами, – строго ответил я. – Что это за запах? Опять навоз?
– Лучший навоз, что я встречал, – заверил меня Хепри со счастливым вздохом. – Я ходил к Менуи на завтрак.
Я присел в ужасе:
– Хепри! Я только что искупался.
– Не беспокойся, – ответил Хепри. – Я вытер свои лапы. Эм… и все остальные части своего тела.
– Надо было попросить их вылить на меня ещё один флакон духов, – простонал я.
– От тебя отлично пахнет, – сказала мне Миу. – Больше как от розового сада, чем как от кошки, если честно, но…
– Да как угодно, лишь бы от меня не пахло навозом. – Я разлёгся на крыльце дома писаря, чтобы погреться на солнышке. – Эй, вы видите тех кошек на противоположной стороне улицы? Мне кажется, они пялятся на меня.
Миу повернулась туда, куда я указал.
– Тот кот слева похож на тебя как две капли воды, Ра. Наверно, это его увезли вместо тебя.
Я перевернулся и прищурился:
– Этого не может быть! Разве его можно назвать красивым?
– Нет, но он очень похож на тебя, – ответил Хепри. – Интересно, не надеется ли он снова занять твоё место?
Я выпустил свои когти:
– Пусть только попробует.
– Не думаю, что он говорит сейчас об этом. – Миу качнула головой. – Прислушайтесь.
Я развернул свои уши и уловил несколько слов:
– …А потом они набрызгали меня парфюмом, вы можете себе это представить? – рассказывал кот своим друзьям. – Они пахли даже хуже, чем те отвратительные соусы, которыми они меня кормили. Говорю вам, я никогда не был так рад вернуться домой. Здесь, в Сет-Маате, жизнь прекрасна, даже не сомневайтесь…
– Да вы, наверно, шутите, – сказал я, а Миу с Хепри рассмеялись.
– На вкус и цвет товарищей нет, – сказала Миу.
– Это уж точно. – Ну и слава богу. Я снова растянулся на ступеньке, довольный. – Каждому своё.
– Фараон по-прежнему вершит суд в доме писаря? – спросил Хепри у Миу.
– Наверно, он уже почти закончен, – сказала Миу. – Пока Ра принимал ванну, я сходила послушать. Писарь и визирь уже сознались во всём. Они оставляли себе часть жалований рабочих, говоря, что их урезал сам фараон. Кто из них зачинщик – неизвестно, так как они обвиняют во всём друг друга.
– Но почему они нормально не расследовали ограбление гробницы? – спросил я. – Они же не участвовали в нём.
– Нет, но каждый из них думал, что это преступление совершил второй, и надеялся получить от награбленного свою долю.
– Могу поспорить, что они также боялись, что полное расследование потребует участия фараона, – сказал Хепри. – А они не хотели, чтобы фараон узнал, что происходит в Сет-Маате.
– Фараон уволил их обоих с занимаемых постов, – сказала Миу. – Они в немилости. Им придётся вернуть жителям деревни вдвое больше денег, чем они забрали, а ещё заплатить солидные штрафы фараону. Хайю тоже уволили. Он помогал писарю обманывать остальных деревенских жителей.
– А что насчёт Бека? – поинтересовался я.
– Наказанием за расхищение гробниц является смерть, – сказала Миу. – Но Бек был совершенно сломлен и молил о прощении. Фараон сказал, что сохранит Беку жизнь в память о долгой службе его семьи, но Бек всё равно заплатит за свои преступления. Фараон отправляет его в одну из царских каменоломен.
– Так он проведёт остаток жизни под стражей, откалывая камни от скалы? – спросил Хепри. – Вот это да!
– Он потревожил вечный покой фараона и его кота, – напомнил я Хепри. – А ещё он собирался убить Кенамона.
– Да, он хотел пожертвовать мальчиком, чтобы получить великолепную загробную жизнь, – вздохнула Миу. – Ну, вот честно, почему люди так одержимы своими гробницами?
– И не только люди. – Хепри посмотрел на меня.
– Эй! – Я был уязвлён. – Я не одержим.
Они обменялись взглядами.
– Ладно, ну, может, только чуточку, – признал я. – Но я знаю, когда следует отступить. Я не такой, как Бек или Сабу.
– Кстати о них, – сказал Хепри. – Вон они идут.
Стражники вели Бека со связанными у него за спиной руками вниз по улице. Видя, как он идёт с низко опущенной головой, было сложно поверить, что именно он был всемогущей фигурой в обличье Анубиса, напавшей на Кенамона.
Следуя по пятам за Беком и стражей, Сабу выл:
– Это нечестно! – Проходя мимо нас, он зашипел и бросился на меня: – Ты заплатишь за это, Пафосные Лапы!
Я вскочил, чтобы подраться с ним, но ко мне подошёл фараон. При виде него Сабу попятился и побежал вслед за Беком, которого уводили из деревни.
Фараон с обожанием взглянул на меня:
– Это твой друг, Ра?
Фараон очень умный человек. Но иногда он совершенно ничего не понимает.
Ой, ладно. Всё равно он мой фараон. Я подвернул под себя хвост и уселся в идеальной позе Бастет у его ног.
– Приятно видеть, что ты снова выглядишь так же, как и прежде, – сказал он. – Ну, почти.
Почти? Я был ошарашен. Кто-то пропустил прядку, расчёсывая меня?
Пока я тщательно проверял свои лапы и спину, фараон указал рукой на дверной проём позади нас, где стояли Кенамон и его отец. Несмотря на ссадины от верёвок, мальчик выглядел здоровым и сильным. Даже больше – он выглядел счастливым.
Когда они подошли, фараон вложил ему в руку что-то блестящее:
– Кенамон, могу я попросить тебя надеть это на Ра?
– С удовольствием, Великий Правитель всех правителей.
Это был мой ошейник! Мой собственный золотой ошейник. Я с гордостью стоял по стойке «смирно», пока Кенамон застёгивал его на мне.
– Я подарю тебе лучший портрет в гробнице из всех, что когда-либо были у котов фараонов, – прошептал Кенамон. Я уткнулся носом в его пальцы, и он улыбнулся: – Возвращайся поскорее, Ра Всемогущий.
